Западная оконечность Убежища обрывалась скалой, на которой начинался этот мост. Он был сплетен из толстых канатов и старого дерева, и хотя доски и выцвели от непогоды, когда-то они были выкрашены в цвета радуги. Джон опознал скандинавское зодчество и находился под таким впечатлением, что не решался ступить на мост.
— В записях, относящимся к Эддам[54], есть описания Радужного моста, — восторженно сказал он. — Интересно, этот имеет к ним какое-то отношение?
— Вполне возможно, — ответил Берт. — Стеллан занимался норвежской мифологией, а на Архипелаге есть несколько островов, уходящих корнями в истории Эдд.
— Слушайте, а собиратель скандинавских сказов Снорри Стурлусон[55] часом не наш предшественник? — поинтересовался Чарльз.
Быстрая проверка в «Географике» доказала его правоту: ученый тринадцатого века действительно был Хранителем.
— Поразительно, — выдохнул Джон. — В таком случае, не бывал ли Стурлусон и в Подмире? Существуют сказания о великом змее — на самом деле, это был дракон, — который охранял корни мирового древа Иггдрасиль[56]. Напоминает легенду о золотом руне и стерегущем его драконе.
— Может, в Эддах есть подсказки, которые нам помогут? — обрадовался Чарльз. — Что там сталось с драконом и древом?
— Ну, если верить мифу, дракона порешили, дерево срубили, а мир канул в холод и мрак, — ответил Берт.
— Н-дас, вряд ли это нам поможет...
Мост, хоть и старый, был солидным и прочным, друзьям удалось пересечь его в считанные минуты. То, что они обнаружили по другую сторону, Джон немедленно обозвал «ур-лесом». Изначальный, выросший на заре человечества, с деревьями столь мощными, что всякий другой лес в мире выглядел просто картинкой в детском калейдоскопе по сравнению с этим.
Лес был мрачным и зловещим. И через него вела только одна тропинка, проходившая прямо посреди острова.
— Ой! — воскликнула Лора Липучка. — Чуть не забыла!
Она торопливо развязала свою поклажу и велела остальным сделать то же самое. Внутри друзья обнаружили красные плащи с капюшонами, которые, объяснила девочка, следовало надеть перед тем, как отправляться в лес.
— Это часть Лесного закона, — пояснила она, воюя с завязками плаща.
— Она права, — подтвердил Джон, листавший «Историю». — Здесь есть предупреждение на древнегреческом, в котором говорится о красных плащах. Оно, очевидно, связано с некоей спартанской легендой: красные плащи называются «щитами»[57].
— Хм, — протянул Чарльз, уже надевший плащ, помогая девочке. — Он не выглядит достаточно надежным, чтобы защитить нас даже от легкого дождичка, не говоря уж о чем-то посерьезнее.
Джек с отвращением разглядывал доставшийся ему плащ.
— Девчачий цвет, — пожаловался он. — Нет зеленого? Зеленый был бы вообще здоровский, но я согласен и на синий.
— Красный — цвет Лесного закона, — покачала головой Лора Липучка. — Другой цвет не подойдет.
Джон, снова сверившись с «Историей», подтвердил сей факт. Джек пробормотал еще что-то, но все же сделал как просили. Он неохотно набросил плащ на плечи и завязал завязки.
— Все готовы? — Берт оглядел остальных. — Итак, надо идти через лес!
Дети, то есть, Лора Липучка и Джек, захотели идти первыми, но Эвин и слышать об этом не желала. Она разведывала дорогу шагах в двадцати впереди, за ней шли Джек, Лора Липучка и Чарльз, а Джон и Берт замыкали шествие.
Они не заметили, что за ними наблюдают из укрытия на дереве, причем не одна пара глаз. Все внимание друзей было приковано к тропе, которая из неких практических побуждений четко делила остров пополам. Тропа была хорошо проторена и когда-то красиво вымощена желтым камнем, но большая часть булыжников стерлась от долгого использования и времени, и лишь жалкие остатки несли на себе следы желтой краски.
Им часто попадались вырубки, с которых все срубленные деревья давно убрали. Наличие в такой чащобе лесника, который бы рубил деревья, явно не бросалось в глаза, не считая того, что мельком увидел Чарльз. На расстоянии от тропинки в глубине леса стояла фигура человеческих пропорций. Фигура застыла неподвижно с поднятыми руками, словно замерзла посреди замаха топором, а потом кто-то вытащил этот топор из рук.
Чарльзу показалось, что он разглядел металлический блеск среди побегов, оплетавших статую и не дающих ее рассмотреть, за исключением навечно застывшего перекошенного ужасом рта.
Больше никто этого не заметил, а Чарльз не видел резона привлекать к статуе внимание, так что они просто шли дальше.
— Основная польза «Истории» в том, — говорил Джон Берту, — чтобы вооружить путешественников нужными знаниями против всех опасностей, подстерегающих их на островах. И здесь всегда в качестве примеров приводятся истории, как притчи.
Он пролистал несколько страниц и внезапно остановился. В конце книги несколько страниц были вырваны.
