— Его Безличество велел показать тебе хронику, — сказал Галилео, — и, поскольку это было его последним поручением, я почтительно исполню его прямо сейчас.
Он подошел к двери, открыл ее и позвал:
— Хронист!
В комнату вошел один из монахов с вытатуированными на бритой голове буклями парика.
— Покажи Безличному, что здесь произошло.
Титулом «Безличный» Галилео назвал меня.
Монаха это ничуть не удивило. Он сдвинул два стула так, что они оказались напротив друг друга, и жестом пригласил меня сесть на один, сам же уселся напротив.
— Глядите мне прямо в глаза, — сказал он. — И не отводите взгляд.
Его глаза были желтыми и цепкими, как у хищной кошки. Мне показалось, что он сразу же схватил мои зрачки своими — и куда-то их потянул. Я сопротивлялся — это было непривычно и страшно, — но монах ободряюще улыбнулся, и я поддался.
Мои глаза чуть не вылезли из орбит от напряжения — а потом у меня закружилась голова и я догадался: он всего-то навсего хочет, чтобы я расслабился и посмотрел туда, куда смотрит он.
Как только я сделал это, я увидел ту же комнату, где мы сидели — но на столе в ее центре еще не лежало мертвое тело, а статуя копьеносца на постаменте была целой.
У стола с картой стояло несколько человек. Раскрылась дверь, и в комнату вошел Смотритель в сопровождении двух монахов. Стоящие у стола приветствовали его, Смотритель шагнул к столу, склонился над картой — и тут статуя в углу ожила.
Как намазанный мелом мим, уставший стоять неподвижно, мраморный воин зашевелился, поднял копье и ударил им Никколо Третьего — но тот сделал легкое движение рукой, и копье замерло, упершись в воронку потемневшего воздуха, возникшую между Смотрителем и статуей.
Никколо Третий поднял другую руку и стал быстро и брезгливо помахивать кистью, словно разгоняя мошек или сбрасывая со стола крошки — и после каждого такого мановения мраморный воин содрогался, и от него отлетал большой кусок. Сначала отлетела голова, потом рука со щитом, потом плечо, потом нога — но, когда воин уже падал с постамента, из-за его спины высунулось не то щупальце, не то хвост, кончающееся сдвоенным арбалетом — и в Никколо Третьего полетело сразу две стрелы…
Глаза монаха отпустили меня, и я опять увидел Галилео.
— Благодарю, — сказал он монаху, — теперь удались.
Когда тот вышел из комнаты, Галилео повернулся ко мне.
— Покойный Смотритель в совершенстве управлял Флюидом, — сказал он. — Но этого оказалось недостаточно. Наоборот — его погубило собственное мастерство.
— Почему?
— Он стал играть с убийцей. А тот просто дожидался момента, когда Смотритель окажется полностью связан Флюидом. Если бы Никколо Третий поставил себе задачу защититься любой ценой, он был бы жив.
— Кто этот фехтовальщик? — спросил я.
— Мы не знаем, — пожал плечами Галилео. — Этого не знают даже Ангелы.
— Разве Ангелы могут чего-то не знать?
— Получается, могут, — сказал Галилео. — Нападение было осуществлено силой Флюида. Ангелы видят любое колебание Флюида — но не могут понять, что приводит Флюид в движение в этом случае. Его источник невидим. Каким образом и откуда появляется Великий Фехтовальщик, не знает никто.
— Он может убить любого?
— Наверное, — ответил Галилео. — Но тебе опасность пока не угрожает. И не будет угрожать, пока ты не станешь Смотрителем. Никто не знает, удастся это тебе или нет. Все решат Ангелы.
— Когда?
— Мы отправимся к ним прямо сейчас. Вернее, отправишься ты. Я тебя просто провожу.
Он протянул мне офицерскую кепку.
— Надень это.
— Зачем?
— Чтобы те, кто увидит нас в коридоре, не знали точно, где ты и где я. Не останавливайся, не смотри по сторонам и ничего не говори… Следуй за мной и гляди в пол.
Вслед за ним я вышел из комнаты. Мы протиснулись сквозь толпу у дверей — и я так точно выполнил его инструкции, что не увидел при этом ни одного
