И ещё движение — и в сплошном переплетении стволов внешней части Башни открывается проделанный проход: толстые стволы медленно и очень неохотно сдвигаются. Для того чтобы добраться до края крыши и выглянуть с него через его край, мне потребовалось больше тридцати дней! Там, внизу, метрах в шестидесяти, между отсветами зелёного света и глубокими ночными тенями лежит моя свобода и, значит, жизнь. Наша с Эль свобода и жизнь — без неё мне не развернуть и не убрать назад лиану, выращивание которой после двух месяцев тщетных поисков того жеста мне удалось запустить. Толстая, как питон, растительная змея развернётся, спуская нас, и оставит слишком чёткий след побега. А раз так — никто не должен увидеть процесс спуска: в ночное время контроль за территорией просто обязан быть хуже.
Отдельный вопрос: как хорошо наблюдают за наружной стеной строения и двором «инструментальными» методами? Ведь мне ещё придётся тащить ничего не соображающую девушку если не на себе, то за собой, что скорости не прибавит. А это значит — наблюдать и наблюдать свой сектор обзора из- под кроны, искать закономерности и ответы… и ждать. Возможно, Судьба даст мне подсказку, которую я смогу заметить и растолковать: спасся же я один раз от верной смерти от рук своих же «друзей».
…Видимо, Судьба решила, что я действительно могу проспать её знак, и сделала его… погромче. Взрыв откуда-то снизу был такой силы, что дрогнули древние каменные стены, а на нас посыпались листья с веток. Солнце здесь, на высоте, уже взошло, хотя нижние ярусы и двор ещё спали. Я уже закрыл потолок и давно уложил подопечную на её плиту, дабы не пропустить начало рабочего дня.
После секундной тишины после разрыва снизу послышались и теперь всё нарастали громкие, не совсем понятные звуки. Люди кричат? Вместе? А это что? Похоже на звук трубы. Я плюнул на всё и бросился в проход к краю Башни. Научившись управлять ростом, я переделал маскировку так, чтобы проходить каждый раз без марионеточного «колдунства». У самого края крыши я упал ничком и осторожно выглянул сквозь листву «солнечной батареи». И остолбенел: там, внизу, шёл бой, скорее даже свалка, чем схватка. Наши «бедуины», маленькие отсюда фигурки, различаемые только цветом плащей, сцепились с такими же другого оттенка. А дальше, заполнив всё входное «тайное» ущелье и пропадая за поворотом на Башню, ровными рядами вступала армия! Расстояние скрадывало детали, но видны разноцветные одежды, собранные по тону в ромбы и квадраты разворачивающихся в боевой порядок прямо с марша и окутывающиеся такими характерными клубами дыма, от которых падали паникующие жители Башни, пытающиеся найти спасение на ровном, как стол, дворе и редкие коричневые вкрапления стражей с бесполезными черточками копий. Правда, ещё требовалось взять штурмом само строение. Но что-то мне подсказывало, что эти смешные разноцветные солдатики, будто родом из восемнадцатого века, точно знали, что делают: недаром никто из них не умирает, накрытый стеной огня или под ударами цепных молний. Вот тебе и «могучая магия» и «престижная профессия»! Определённо, очень-очень пора валить отсюда… И срочно придумать — как!
28
Входные проёмы Башни, скорее всего, закрывались так же, как и двери подъёмников, — каменными плитами, подогнанными так, что можно было обнаружить только едва заметные щели. Наверное, на протяжении многих веков, которые вроде как стояла Башня, это прекрасно помогало: врагу оставалось только царапаться в сплошной камень, как уличному котёнку в дверь в дождь. Теперь же…
Бабах!!!
«Котёнок» слегка подрос и освоил порох!
Бабах! Бабах!
И притащил с собой пушки.
Нельзя сказать, что Башня не сопротивлялась — из-за отрицательного уклона стен в верхней части видно было плохо, но снизу время от времени раздавались звуки то громкого шипения, как от сжатого воздуха, то словно треск пламени гигантского костра или усиленный многократно треск шоковых копий стражи. Никакого видимого эффекта на осаждающую армию это не производило. С моего места было видно, как враги магов формируют правильное кольцо осады: развёртывают временные укрепления, усиленные пушками по периметру, частично из принесённых с собой материалов, частично — из песка двора и хлама «бедуинов», отнорки и пещерки которых зачистили в первую очередь после установления «правильной» блокады. А потом начался планомерный обстрел и подрыв сапёрами мин.
Видимое мне поле боя постепенно затягивалось кисло пахнущим даже здесь, сверху, среди листвы, пороховым дымом — от невидимого мне подножия Башни из многочисленных входов в пещерную сеть в стенах из пушек пехотного калибра, ведущих неспешный беспокоящий огонь. Хотя, может, даже очень спешный: я впервые наблюдал процесс зарядки орудия с дула не в кино, но примерно представлял его себе с «лекций» Святослава на наших страйк-больных «побегушках» — вот уж никогда не подумал бы, что эта информация мне пригодится. И от кого она будет получена. Но факт остаётся фактом: когда в проход в скалах тягловые животные, впряжённые шестёрками, начали втягивать пушки с жерлом «засунь человека» и очень коротким по сравнению с калибром стволом. Я тупил всего минуту или около того, прежде чем мозги сработали: «Убийцы крепостей»! Осадные мортиры![1] Стреляющие не только цельными ядрами, но и пороховыми бомбами, не доступными для обычных пушек! И цель у них могла быть только одна. Чёрт-чёрт-
