копченую рыбу и мясо, наконец, вышли из бухты приютившей нас.
До самого портала я стоял у артиллерийской башни рядом с Краковским и одним из сигнальщиков.
— Вижу портал, — сообщил им, указав, куда надо двигаться.
Краковский передал курс и мы повернули к порталу. Что нужно было делать, мы расписали до минуты, поэтому все кто был наверху, знали свои обязанности.
Когда мы к нему подошли, (как же удобно что в рубке рулевой) я активировал портал и сигнальщик просунувшись по пояс, быстро огляделся, после чего вернулся.
— Никого, — сообщил он.
Портал закрылся и мы обойдя зашли на него с другой стороны, после чего повторили ту же процедуру.
— И тут никого, — исследовав соседний мир, сообщил рыжий сигнальщик. Кстати, рыжих в экипаже Скворцова было аж восемь человек.
Закрыв портал, мы отошли чуть в сторону, после этого последовала команда начать одевать утепленные вещи. Даже мне выдали ватник, штаны и унты, их владелец имевший ту же комплекцию что и я находился внизу, под палубой.
Кстати раненые находились в моторном отсеке, он считался самым тёплым, там можно было погреться от горячих двигателей.
Закончив, мы начали потеть. Поэтому решили не тянуть. Процедура была отработана в учебе несколько раз, поэтому моряки встав в шеренгу под вечерним солнцем которое уже садилось, взялись за руки. Первым был я.
Вытянув руку я говорил куда направить катер чтобы войти точно в портал и когда это произошло, то остальные моряки были использованы как ключи, включая последнего на корме, который и закрыл портал
Как только сторожевик оказался в нашем родном, но холодном мире, мы большей частью поспешили под палубу, стараясь не промокнуть от брызг окутывающих палубу и рубку. Наверху остались только четверо. Скворцов с рулевым в нижней рубке управления, да два сигнальщика. Они должны были сменяться каждые два часа. Их пост был на носу.
Сторожевик качало то с носа на корму, то с боку на бок так, что хотелось выблевать все до кишок, даже мне приходилось силой воли успокаивать взбунтовавшийся желудок. Через пять часов этих мучения, когда в очередной раз врезались в волну, отчего катер содрогнулся, прозвучал сигнал внутренней связи.
Сидевший рядом Макаров снял трубку и выслушал сообщение из рубки. Положив трубку обратно на крепления, он выкрикнул пять фамилий, сообщив:
— Оледенение ребята. Поучайте ломы и лопаты и сбивайте. У вас полчаса, потом смена. Не забудьте привязаться чтобы не смыло, веревки у входа.
После того как старлей назначил старшего, вся пятерка вышла наружу, а очередная пятерка начал готовиться к работе.
Первая пятерка не вернулась, когда ушла следующая, как я понял, они направились отогреваться в моторный отсек. Выпустив облако пара, я покрепче укутался в ватник, подняв воротник.
— Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться? — спросил сидевший рядом молоденький морячок, из артиллеристов Краковского как я помнил.
— Говори.
— Сколько нам еще идти?
— Часа четыре и мы на базе. Быстро идем, на нашей "малютке" два дня бы топали.
В эфир мы не выходили, чтобы немцы нас не запеленговали. Как сообщил Скворцов, у противника хорошо налажена эта служба.
Ждать пришлось долго, наверх ушла третья пятерка и вернулись другие две, они успели подсушиться в моторном отсеке, когда, наконец, снаружи послышался ревун. Как только загудела трубка, Макаров немедленно сорвал ее с креплений, прислушавшись:
— Внимание, выходим и строимся на палубе. Мы в акватории базы.
Все свободные от вахты матросы поспешили наверх, я тоже направился следом, только зашел в рубку к Скворцову.
— Тяжело было?
— Да, прилично. Думал не дойдем. Леера постоянно обледеневали утяжеляя нас. Волны через всю палубу катались, Васильева чуть за борт не смыло, когда он лед сбивал. Лома мы лишились, на дно он ушел.
Подойдя к бронещелям, я выглянул наружу щурясь от холодного ветра бившего в глаза. Судя по расступавшейся темноте было утро. В видимости были только небольшой городок, сухой док, где стоял боевой корабль, эсминец, если мне не изменяли глаза, да причал у которого стояли две лодки подлодки и везде снег и лед. Только акватория порта была более-менее чиста и виднелась черная вода. Хотя лед был, мы изредка толкали носом небольшие льдины.
— Вон то пустое место наша стоянка, на нее и встанем.
Когда мы подходили к причалу, опознание было открытой волной, поэтому нас ждали, катер был пришвартован и мы покинули сторожевик.
