В данный момент чувств и эмоций не было, Моак с помощью импланта просто выключил их. Более того, от одной мысли нанести ему увечья, меня просто парализовало и скрутило от внутренней боли. Судя по тому что другие рабы так же замерли под злорадной улыбкой Моака, тот понимал, в чём дело. Хохотнув, он прошёл на борт флаера, а один из охранников, подбадривая дубинкой, повёл нас к грузовой аппарели. Ноги ещё с трудом двигались, но я, собрав силу воли, направился следом за остальными.
Что случилось с нами, было понятно: в импланте была активирована программа по полному подчинению новому хозяину. То есть о побеге я теперь даже думать не мог, на меня сразу сваливались паралич и боль. Также я не мог ничего сделать плохого «Гикону» и его служащим, более того, должен защищать их интересы. Гадство. Конечно, это всё стандартные настройки, но по прибытии в офис импланты будут подвержены индивидуальной настройке. После этого сбежать уже не получится. Если сейчас шанс ещё был, потом точно не будет.
В грузовом трюме был сделан ряд сидений с опускающимися страховочными поручнями-захватами. Охранник проследил, как мы, команда инвалидов, с трудом передвигаясь, заняли свои места и опустились захваты, после чего, со смехом указав пальцем на висевшую на переборке гроздь ошейников рабов, которые на нас почему-то не надели, покинул грузовой трюм. Гудя электромотором, аппарель начала подниматься, а я, не думая ни о чём, вспоминал историю встречи с Малией. Это помогало отвлечься. Без шуток, будучи профессиональным медиком с высоко поднятыми базами по психологии, я знал, как обмануть этот имплант: нужно просто делать одно, а думать о другом. Вот и всё. Но так умели делать только очень выдержанные люди. Я последние два месяца активно тренировался, чтобы так действовать, но всё равно был далёк от идеала, хотя кое-чему научился. Надеюсь, этого хватит.
Подозреваю, что я выгляжу так же, как и остальные несчастные, безмолвные истуканы, в глазах которого нет жизни, но это было только внешнее проявление… Хотя, чего греха таить, и внутренне я был такой же, но было одно но…
Я был инженером и врачом, что дало мне возможность, используя свои умения, выработать противодействие импланту и придумать способ побега. Осталось лишь устроить его, сымпровизировав на ходу. У меня была только одна надежда – на удачу.
Не думая ни о чём, я сунул руку в карман своей робы и достал комок медной проволоки со специальным покрытием. Этот моток я стащил недели две назад, когда нас вели по техническому коридору корабля в каюту для содержания дорогих рабов. Тогда мне попался ящик техника, вот я на доли мгновения присев и тиснул этот моток. Повезло.
Продолжая думать о Малии, я начал распрямлять его, превращая в медный колпак из вязаной сетки. Её я вязал из проволоки, сшивая колпак последние дни, готовясь к побегу. Тут я краем сознания подумал, для чего мне всё это надо, и обе руки парализовало, и внутри зажглась боль, но я быстро вернул мысли в нужное русло, даже не помышляя о том, что делаю. Под взглядами других рабов я спокойно надел колпак на голову – он со всех сторон доставал до шеи – и подвязал его под подбородком. Это позволит мне спрятаться от поисковых устройств на некоторое время, а также заглушит принимающие сигналы на имплант подчинения, когда меня начнут искать.
Камера в углу трюма была включена, не думаю, что пилот постоянно пялится на экран, наблюдая за нами, так, может, изредка бросает взгляд, если он педант, конечно. Втянув живот, я начал, извиваясь под поручнем, сползать с сиденья. Грудь немного застряла, но, выдохнув воздух, я соскользнул на пол.
Глядя сквозь сетку – она была хоть и мелкоячеистая, но разглядеть детали трюма позволяла, – я подошёл к аппарели и активировал открытие. Похоже, пилот уже получил сообщение от искина о внештатной ситуации в трюме, поэтому флаер пошёл на снижение.
Аппарель открылась на десять сантиметров, отчего с шумом в отсек ворвался ветер, но тут же она начала закрываться. Искин флаера и пилот противодействовали мне.
Сломав крышку управления открытием, я этой же крышкой замкнул несколько контактов, вызвав фейерверк искр, отчего аппарель начала открываться. Управление она теперь потеряла, откроется – и всё, замрёт, пока её не починит техник. Систему управления я сжёг напрочь.
Согласно протоколу безопасности, при внештатной ситуации пилот был обязан снизиться от пятидесяти до ста метров от поверхности, что он сейчас и делал. Выглянув наружу, я определил, что мы летим над морем, что вызвало бы у меня бурную радость, если бы не имплант и мы не летели бы на скорости пятьсот километров в час. Правда, тут я заметил, что пилот начал резко сбрасывать скорость, что было хорошо, иначе меня размазало бы по воде, несмотря на все импланты. Причина, по которой пилот сбросил скорость, была банальна: мы явно подлетали к городу, возвращаясь обратно.
До пляжа оставалось совсем немного, поэтому, не сомневаясь – чувства, к счастью, были отключены, – сгруппировавшись, я шагнул за борт. В воздухе меня закрутило, но, как бы то ни было, я смог войти в воду ногами и чуть боком. Удар меня ошеломил: вода была довольно тёплой, но пятидесятиметровое падение для меня прошло тяжело. Я не профессиональный прыгун, но смог сгруппироваться. Если бы пилот не сбросил скорость на подлёте к черте города, меня размазало бы по воде, и я блинчиком скакал бы по поверхности, а так повезло. М-да, если бы не счастливое стечение обстоятельств…
Уйдя в воду метров на десять, я, работая ногами и руками, поднялся на поверхность и, старательно думая о Малии – как ни странно, мне это помогало, – скинул одежду и обувь и голышом быстрым брасом поплыл к берегу. Тут недалеко, метров четыреста.
Флаер уже давно скрылся с глаз, однако я знал, что поиски скоро начнутся и в этом районе соберутся полицейские подразделения. Немного, так как эти пляжи принадлежали элитным районам, и не думаю, что местные жители обрадуются появлению здесь многочисленных патрулей. Но искать всё равно будут.
Проверив, как сидит защита на голове, забирая правее, я поплыл подальше от частных пляжей. На них хватало купающихся, некоторые даже
