– Выступаем послезавтра на рассвете. Приготовь лодки и припасы на два дня.
– Будет исполнено, великая шаманка! – клятвенно вскинул кулак к груди воин сир-тя.
Что же, первый шаг сделан. Вождь смог обратить на себя внимание, Митаюки нашла для него поручение. Теперь все зависело от того, останется ли правительница довольна старанием и исполнительностью новых сторонников, а сир-тя – полученной наградой. И тогда либо воины станут еще одним отрядом приближенных, преданных ей слуг, либо… Либо растворятся в общей безликой толпе.
Убедившись в том, что сделавший подарок человек действительно искал ее внимания и покровительства, а не принес хитрый поклад, отравленный ядом или заклинанием, не таил злобы и ненависти, Митаюки снова извлекла зеленый крестик с золотистыми прожилками, внимательно его осмотрела в поисках не замеченных сразу символов или рун, попыталась ощутить исходящую от него энергетику, но ничего не обнаружила. Украшение было пустым, девственно чистым, изготовленным только для нее.
– Неужели просто повезло? – неуверенно пробормотала она. – Нефритовый амулет поклоннице смерти ко дню мертвых? Или это знак? Послание духов нижнего неба?
Каждый год в землях сир-тя наступало время мертвого солнца. Дни, когда над благодатной страной, созданной древними могучими магами, оставалось сиять только одно, колдовское, светило. А живое, переменчивое – уходило за горизонт и многие дни вовсе не показывалось на небосводе.
Все колдовские учения, и мужские и женские, учения всех племен и всех земель говорили про эти мрачные дни одно: это время торжества Куль-Отыра, Сиив-Нга-Ниса, его дочерей и всех духов нижнего мира. Время, когда все зло подлунного мира празднует свою победу. Это время, когда самые злые колдуны могут творить свои самые мрачные заклинания.
После принятия учения поклонницы смерти, злобной Нинэ-пухуця, она, Митаюки-нэ, тоже стала черной ведьмой. И завтра, в первый день времени мертвого солнца, наступали часы ее наивысшего могущества.
К празднику своему чародейка подготовилась со вполне понятным старанием. Из острога отъехала на остров, чтобы никто из искренних новообращенных христиан случайно не застиг ее за колдовским обрядом, заранее припомнила и пробно начертала все необходимые символы. Велев слугам развести костер и приготовить побольше углей, она взяла небольшой кожаный мешочек и отошла ближе к воде. Выбрала на пляже тихое место меж двух крупных валунов и решительно провела две горизонтальные линии, на одной из которых начертала имя Нум-Торума, повелителя верхнего мира, а на другой – Куль-Отыра, повелителя нижнего. Добавила линии от краев миров к центру противоположного – и у нее получились два треугольника, своими остриями упирающиеся в основание друг друга.
Пространство между нижними и верхними мирами. Место жизни.
Добавив сюда для ясности знаки ветров, света и воды, чародейка развязала мешок, достала горшочек, перевернула, вытряхнув красноголовую, смертельно ядовитую торфяную гадюку.
Змея попыталась улизнуть под камень, но девушка ловко поймала ее за хвост, резко подняла, встряхнула, перехватила за голову, крепко сжала, вынудив открыть рот, прижала клыками к краю перламутровой створки ракушки-перловицы, выдавила капельку яда, опустила обратно в мешок, туго замотала горловину и прижала сверху камнем.
Затем сходила к слугам, к жарко полыхающему костру, выкатила из него в горшочек четыре крупных березовых уголька, вернулась к камням, вытряхнула угли, палочкой разложила в положенные места: один – в уголок над верхним миром, второй – в уголок над нижним, два других – по сторонам над миром живых. Сосредоточилась, вдыхая и выдыхая, слушая, осязая и обоняя.
Данный обряд не требовал полного и безусловного единения чародейки с природой, но мудрая Нинэ-пухуця приучила свою ученицу к этому упражнению столь умело, что единение с миром стало для Митаюки-нэ естественной потребностью.
– Водами текучими, ветрами летучими, травами земными, тварями лесными заклинаю вас, духи мира нижнего, мира верхнего, мира живого! Услышьте меня, духи, в день победы темноты над светом, в день торжества зла над глупостью, страха над ленью! Услышьте меня, ведьму смерти именем Митаюки-нэ, в день мертвого солнца, мертвого света, мертвого тепла! Меня, чародейку рода сир-тя, дщерь магов, сотворивших мертвое солнце для мертвой земли! Я создала мир малый по образу мира большого, с двумя солнцами, двумя землями и тремя мирами. Волею предков моих повелеваю духам земным, небесным и нижним, войти в мир малый, ровно в большой. В день мертвого солнца, торжества предков моих над холодом земным повелеваю богам великим войти в мир малый и принять его ровно большой!
Разложенные на песке угольки затрещали, задымили, отчаянно пытаясь изобразить из себя два светила мира живых и светила верхнего и нижнего мира. Это могло означать только одно: ведьму услышали, и сотворенный ею мир начал оживать. Митаюки торопливо положила нефритовый крестик в самый центр изрисованного ею пространства, быстро поставила по сторонам от него знаки двух высших богов и их жен, проговорила, проведя ладонью над украшением:
– Мир малый да войдет в камень зеленый, как великие небеса в капле малой отражаются, и пусть отражение от камня зеленого мир великий подобием своим сотворит. Пусть в миру великом, как в малом Калтащ-эква поглотит каждого, кто возжелает вреда сыну моему, хоть до рождения, хоть после появления его на свет… – Митаюки посыпала нефритовый крестик песком. – В день мертвого солнца повелеваю властителю света! Пусть в миру великом могучий Нум-Торум, хранитель жизни, заберет жизнь любого, на меня посягнувшего, как я жизнь сего существа забираю! – Чародейка вытряхнула из мешка
