достижениям, наслаждаясь его трудами, а не укрепляться на этих высотах самой!
Увы, Матвей Серьга был силен, отважен, непобедим – и только. Стремления к власти в нем не имелось ни на гран.
– Я не смогу без тебя, – покачала головой девушка.
– Сможешь, девочка. – Казак провел могучей ладонью по ее спине, чуть нажал, и лицо Митаюки-нэ оказалось совсем рядом с его губами. – Я тебе только мешаю. У тебя самое веселье начинается, когда я на охоту ухожу али в бане полдня парюсь, а остальной день с ватажниками пирую.
– Ты не понял, – шепнула девушка. – Я без тебя не смогу потому, что без тебя мне ничего не нужно. Этот мир существует только до тех пор, пока в нем есть ты! Не уходи в острог. Найдутся стрелки и без тебя.
– Друзей на смерть послать, а самому в стороне остаться? – изумился Серьга. – Кому, ко псам поганым, таковой атаман надобен?! Воевода на пики первым идти обязан, иначе веры ему никакой!
– У нас сын скоро родится. Забыл?
– Мой сын не должен считать отца трусом.
– Он должен иметь отца!!! – сорвалась на крик Митаюки.
– На все воля божья, – пожал плечами атаман. – Бог даст, уцелею.
– Матвей, любый мой, родной… – Черная ведьма взяла его лицо в ладони, посмотрела в глаза. И поняла, что просто разговора будет мало. Нужно средство посильнее. – Как я по тебе соскучилась!
– Девочка моя!
Губы супругов сомкнулись, и казак легко подхватил чародейку на руки, понес в спальню, споро пробежал пальцами по крючкам за плечами девушки, поставил ее на пол, и платье соскользнуло вниз. Митаюки переступила через него, грациозно подкрадываясь к раздевающемуся мужу, закинула руки ему на шею и повисла, поджав ноги и тихонько хихикая, уткнувшись носом в бороду.
Матвей провел ладонями по ее обнаженным бедрам, от коленей вверх, до самых плеч – и ненужная рубашка полетела в сторону. Девушка отступила, упала на спину на кровать, а могучий, непобедимый воин, опустившись пред ней на колени, стал целовать ноги чародейки, поднимаясь все выше, от ступней к коленям, к бедрам, к животу, к груди…
Солнце согрело ее лицо и тело, птицы вспорхнули из сине-красных кустарников, и Митаюки закружилась, взлетая все выше и выше, пока не рухнула плашмя в озеро, расплескав воду, и не открыла глаза…
Девушка лежала в постели, утонув глубоко в перине, а пухлое одеяло закрывало ее до подбородка, ласково обнимая плечи. Мужа рядом не было. Чародейка попыталась вспомнить вчерашний вечер – и вскрикнула в ужасе, выдернув руки и закрыв ладонями лицо:
– Великие боги, какой позор! Я заснула! Заснула в руках мужа, да простит меня Лули!
Мягкая постель, горячие поцелуи, поглощающие рассудок ласки – именно так собиралась юная чародейка вытянуть у мужа обещание остаться дома. И вот же срамота – заснула прямо между поцелуями!
– Доброе утро, госпожа! – услышав шум в опочивальне, заглянула внутрь служанка. – Тебе помочь одеться?
– Где атаман? – поднялась Митаюки-нэ.
– Повелел не беспокоить… – Сай-Меени вошла в комнату, одергивая замшевую кухлянку, украшенную тремя полосами нашитых над грудью костяных бусинок, принялась расправлять постель.
– Доброе утро, госпожа! – заглянула в дверь служанка. – Тебе помочь одеться?
– А-а-а… – Чародейка оглянулась на постель, но там никого не было. – Д-да… Где атаман?
– Повелел не беспокоить… – Сай-Меени подобрала с полу рубашку, старательно расправила, поднесла темной ведьме. Однако Митаюки видела, как за спиной служанки точно такая же Сай-Меени выкладывает на сундуке ее платье. Слегка ошалев от увиденного, девушка вытянула руки, позволяя набросить на них рубаху, оправить на теле. И только тут наконец сообразила, что именно происходит…
– Сай-Меени, сходи на кухню, скажи, что я хочу еще фруктового салата. Такого, как вчера, – распорядилась чародейка.
– Да, госпожа. – Служанка поклонилась и вышла.
– Я вижу, у тебя хорошее настроение, Нинэ-пухуця, – сказала Митаюки ее двойнику. И тот, рассмеявшись, преобразился в казачку Елену в длинном полотняном сарафане с красной вышивкой и длинной, толстой русой косой за спиной.
– Очень хорошее, чадо, – проклятая всеми сир-тя ведьма перенесла платье на постель. – Ты представляешь, эти выжившие из ума старики и вправду поверили, что побеждающей всех армией иноземцев командует великовозрастный дурачок Енко Малныче!
– Да какая там армия? Три струга, десять воинов.
– У страха глаза велики, дитя мое, – покачала головой казачка. – Когда огонь, дым, грохот и кровь, то заместо десяти тысяча с легкостью мерещится.
– Енко… – Митаюки помолчала, обдумывая услышанное. Если Великий Седэй счел хозяином армии изгнанника, доселе способного только на мелкие пакости, то… То будет полагать врагов глупыми тугодумами. Колдуны окажутся куда менее осторожными в своих решениях и поступках. – Выходит, мудрая
