Митаюки скрипнула зубами от злости – Енко Малныче был силен. И даже глупость изгнанника ничуть не ослабляла его врожденного колдовского дара. Однако ответила девушка с показной небрежностью:
– Чуешь меня или двадцать моих воинов? – Громкие слова разорвали ее единение с миром, и юная ведьма, больше не скрываясь, вышла к костру.
– Мне открыто все, порождение зла, – ответил колдун сир-тя, но девушка отлично уловила неуверенность в его словах и чувствах.
Еще бы! Ведь Енко улавливал присутствие только пятнадцати людей. Того, что Митаюки-нэ его обманывает, бродяга своей тупой башкой сообразить не смог.
– Что за нужда принесла тебя в мои земли, Енко Малныче? – остановилась за костром напротив колдуна девушка. – И зачем ты попортил порубежные сторожевые обереги?
Ощутить исчезновение амулета на удалении в три дня пути мог только очень сильный шаман, и Митаюки не преминула намекнуть гостю на свои способности.
– Вот мы и свиделись, рабыня, вообразившая, что может повелевать мужчинами, – поворошил палкой угли в костре Енко.
– Свиделись, великий колдун, ничего не добившийся в своей жизни, – ответила комплиментом на комплимент девушка. – Я спросила тебя, зачем ты пришел в мои земли?
Енко Малныче рывком выпрямился во весь рост – сильный и высокий, плечистый мужчина, разменявший четвертый десяток. До Матвея Серьги ему было, конечно, далеко, но тоже неплохой воин. И притом – бездомный бродяга. Так что слова ведьмы попали точно в цель.
– Дело у меня к казакам на восточном берегу, а не к бабам, которых они со скуки тискают! – повысил голос колдун. – Не лезь не в свое дело, жалкая глупая девка!
– Ты знаешь, что у нас общего с тобой, Енко Малныче? – прищурилась юная чародейка. – Мы чужие для родного племени. На свое я обиделась за то, что оно не смогло меня защитить, подвергнув муке и позору, и не желаю в него возвращаться. Ты же изгнанник, приговоренный к сдиранию кожи, и ненавидишь Совет колдунов, не признающий твоего таланта. А знаешь, чем мы различаемся? Следуя своей обиде, я отомстила тем, что завоевала половину родных земель и разрушила святилища обманувших меня богов. Чем же проявил свою ненависть ты, как отплатил за позор и изгнание? Слышала- слышала… – ухмыльнулась Митаюки-нэ. – Ты испортил одному из колдунов пиво! И тому пришлось пить кислую брагу. Ужас-ужас-ужас…
У мужчины заиграли желваки на щеках, зашевелились крылья носа, округлились от бешенства глаза.
– Подумай хорошенько, прежде чем произнести хоть слово, Енко Малныче, – улыбка исчезла с губ чародейки. – Ведь я могу обидеться. И если после твоей обиды мне грозит разве что в кусты лишний раз сбегать, то после моей тебя порежут на куски собственные друзья и будут уверены, что сделали это по твоему желанию.
– Ты угрожаешь мне, потомку древнейшего и могучего из колдовских родов сир-тя?! – прошипел гость.
– Веруешь ли ты в Господа нашего, Иисуса Христа, Енко Малныче?! – повысила голос Митаюки-нэ, и тут даже тупоголовый бродяга почуял, что следующие слова властной девушки могут оказаться для него последними в жизни.
Он запнулся, потом вскинул ладони:
– Я не хочу убивать тебя, поклонница смерти! Вы, злые ведьмы, везде несете смерть и разрушения, гибель и страдания, муки и ужас, доставляя Совету колдунов неимоверную кучу проблем. Зачем облегчать им жизнь, избавляя от врагов? Присаживайся к моему очагу, чародейка, раздели со мной кусок жареного мяса. Я могу подманить сюда молодого длинношея, чтобы твои воины тоже хорошенько подкрепились.
– Так зачем ты пришел в мои земли, Енко Малныче? – в третий раз спросила Митаюки, не отвечая на приглашение.
– Да говорю же, я не враг тебе, женщина. Если меж нами и есть разногласия, мы разберемся с ними потом, после исчезновения Совета и гибели его членов. До тех пор, пока существует главный враг, клянусь дочерьми Сииг-Нга-Ниса, я готов не только не искать ссор, ведьма, но и помогать тебе в твоих делах и планах, коли тебе понадобится моя поддержка!
Юная чародейка поняла, почувствовала, что мужчина не врет. Ему не нравились ведьмы, он презирал женщин, не испытывал к ней дружелюбия. Но колдунов – колдунов он бешено ненавидел. И потому готов был даже унижаться – лишь бы причинить им вред. А уж ради шанса уничтожить Совет – согласился бы на все что угодно.
– Поверь мне, Митаюки-нэ, мы друзья, – затянувшееся молчание обеспокоило гостя. – Я помогаю твоему мужу, помогаю воеводе с острога. И иду к Матвею Серьге с важным поручением…
Девушка вопросительно вскинула брови. Енко Малныче вздохнул и продолжил:
– Большая лодка, на которой белые дикари приплывали к вам минувшим летом, утонула. Посему вождь ихний, Иван Егоров, дабы связи больше с сотоварищами не терять, задумал от Троицкого острога, что на западном берегу, к острогу твоему, восточному, торный путь проложить. Вот с сим посланием я и иду. Кто еще без опаски сквозь земли сир-тя скоро проскользнуть способен? Я даже слуг своих не прихватил, на берегу оставил, так поспешал. Видишь, верхом скачу. А они бы пешком плелись. Втрое дольше путь бы получился…
– Дикари задумали проложить дорогу через весь Ямал?! – не поверила своим ушам юная чародейка. – Через все леса и топи?
– Все куда проще, чем кажется, – снисходительно усмехнулся Енко Малныче. – Варанхай почти до середины земель сир-тя дотягивается, до его истоков
