вовсе. Грудой лежат. Но тебя я вытянул. Ну а как на просеку мы выбились, язычники за новый завал убежали. Теперь иноземцы опять чего-то мастрячат.
Опершись на руку воина, Тэх-Меени поднялся, посмотрел себе под ноги.
– Вот, держи! – Воин протянул ему широкий пояс с нефритовыми накладками, небольшой замшевой сумкой и ножнами с бронзовым ножом. – Твоя добыча, в бою с вождя взял. Теперь домой не стыдно показаться будет. Трофей знатный.
– Это мы еще обождем, – поморщился юный вождь. – Сперва за обиды старые с Седэем сквитаемся.
Новое укрепление отстояло от старого на те же три сотни шагов. Просеку перед ним наполняли несколько свежих христианских сотен – с еще не знавшими крови копьями, еще не ломавшими черепа палицами. Но воины молодые, крепкие, решительные. Им бы только до врага добраться…
Бородатые иноземцы тем временем работали своими топорами из белой бронзы, сколачивая из тонких стволиков что-то похожее на очень длинный мост. Причем два уже были готовы, и они трудились над третьим. Скрепляли эти странные изделия поперечные стволы – тоже очень длинные, по десять шагов в каждую сторону.
Воевода подошел к колдуну, что-то подробно объяснил, показывая на жердяные щиты и размахивая руками. Затем Енко Малныче пересказал все это сир-тя. Те закивали, разошлись. Взялись за длинные стволы, развернули помосты поперек просеки, бодро потрусили вперед через строй расступившихся соратников. Незадолго перед завалом вовсе перешли на бег, а когда до укрепления осталось всего несколько шагов – задние мужчины бросили свои жердины. Хвост помоста упал, перед задрался почти на высоту в два роста, легко пролетел над бревнами и накрепко застрял, выступая далеко по ту сторону.
И почти сразу по нему побежали воины – многие, многие десятки, спрыгивая по ту сторону укрепления. Следом на стену лег второй штурмовой мостик, третий – и христианская армия могучим потоком хлынула по ним через головы защитников.
– Здорово! – только и выдохнул Тэх-Меени такой выдумке, пошел вперед.
За стеной, судя по звукам, схватка быстро подходила к концу. Язычники неожиданно для себя оказались лицом к лицу с многочисленным врагом и в этот раз не смогли даже сбежать.
Небо мелькнуло тенями, но теперь летучих колдунов ждали, и кулеврины жахнули залпами. Несколько драконов брызнули кровью, кувыркнулись вниз, роняя горшки с горючим маслом, но остальные все же сбросили их в цель.
– Помосты спаса-ай!!! – первым осознал главную опасность Тэх-Меени, со всех ног бросился вперед, схватился за нижнюю поперечину. Вместе с соратниками потянул на себя, сбрасывая с промасленного укрепления.
Общими усилиями воины смогли сдернуть мостики со стены прежде, чем она разгорелась, быстро затоптали небольшие огоньки, облегченно перевели дух.
– Не стоим! – повысил голос юный вождь, первым направляясь к джунглям. – Просеку через лес рубим! Скорее, пока наших единоверцев язычники там не задавили! Шевелись, им нужна наша помощь!
Просеку они пробили быстро и сотоварищей по ту сторону пламени застали живыми и здоровыми. Вот только крылатые колдуны в это время устроили еще налет и кувшинами с горючим маслом забросали сложенные в стопку помосты.
Между тем колдовское солнце Ямала начало тускнеть – и перед четвертым завалом уставшая армия остановилась на ночлег. Мужчины подкрепились вяленым мясом, запив его водой из нескольких бьющих на просеке родников, развернули подстилки, с наслаждением вытянулись во весь рост, и вскоре в сером сумраке, лишь слегка подсвеченном желто-красно-синими всполохами северного сияния, повисла тишина. Даже выставленные в нескольких местах дозорные вели себя бесшумно, полагаясь в ночи не столько на зрение, сколько на слух, норовя уловить любой шорох, движение, дыхание…
Отец Амвросий почивал в самом сердце воинского лагеря, между вторым и третьим пепелищем, оставшимся после сгоревших завалов. И снилось ему, похоже, нечто очень доброе, поскольку он сладко причмокивал и мелко перебирал пальцами. Холодное прикосновение к щеке заставило его мотнуть головой, потом отмахнуться, и только с третьей попытки он открыл глаза…
– Сгинь, сгинь, пропади!!! Изыди, скверна, исчадье адово!!! – внезапно разорвал тишину пронзительный от надрывности баритон. – Верую во единаго Бога Отца, Вседержителя! Творца неба и земли, видимых же всем и невидимых! И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго!
Очаровательная молоденькая Ирийхасава-нэ, склонив голову набок, тихо рассмеялась – и внезапно обратилась в укутанную в шкуру дряхлую, сморщенную старуху с длинными седыми патлами. Священник взвыл от ужаса, вскинул крест, принялся молиться еще громче и истовее. Каркающе хихикая, старуха отступила к зарослям и растворилась в темноте.
Воинский лагерь зашевелился, многие мужчины даже привстали.
– Что нашло на тебя средь ночи темной, отче?! – громко и неласково поинтересовался Михейко Ослоп.
Но тут вдруг совсем с другой стороны лагеря послышался еще более громкий вопль – теперь это был крик ужаса:
– Змеи!!! Змеи-и-и! Топчи их! Топчи!
Это известие заставило вскочить уже всех – и почти везде христианские воины замечали в сумерках под ногами извивающиеся ленты.
– Факелы! – скомандовал Иван Егоров. – Высекайте огонь, дайте свет!
