мы получим больше, чем просто вечернее развлечение.
Анджела заботливо направила гостя в следующую хорошо обставленную комнату, где не ощущалось недостатка ни в удобных креслах, ни, если на то пошло, в чем-либо еще. В своей мансарде Соломон держал только то, что необходимо. У старика был рабочий стол и узкая кровать, а у Финта за занавеской – постель-скатка, несколько одеял, а в холодные зимние ночи иногда еще и Онан; пахло, конечно, неважно, но Онан вежливо делал вид, что ничего не замечает. Но в этой комнате было полным-полно… ну, всего! Тут были предметы, на которые, насколько мог судить Финт, полагалось только смотреть; и еще предметы, поверх которых или внутрь которых ставились другие предметы. А еще – целая выставка цветов: грандиозные букеты в огромных вместительных вазах, так что комната изрядно смахивала на Ковент-Гарден. Финт задумался, зачем людям это все, если он, например, все свое добро в котомке может унести, не считая скатки. Наверное, так оно принято, если ты богат; вроде как в доме Мэйхью, только здесь набалдашников побольше.
Но Финт решительно выбросил из головы всю эту ерунду, чтобы освободить место для плана. Хороший был план, прямо блестящий; и он наконец-то сложился – и все потому, что мистер Дизраэли попытался его, Финта, высмеять. Весь вечер Финт собирал план по кусочкам, пытаясь прикинуть, какие детали трудностей, скорее всего, не вызовут – как, например, штаны, – а в какие моменты останется только положиться на удачу, ну, и на Госпожу, конечно.
Трудный денек завтра предстоит.
Финт огляделся по сторонам в поисках Соломона, как вдруг кто-то похлопал его по плечу и учтиво осведомился:
– Прошу прощения, что вмешиваюсь, но я слышал, вы регулярно посещаете канализационную систему.
Неуместный вопрос исходил из уст молодого человека лет на десять постарше Финта: у того едва-едва пробивались вьющиеся усики по современной моде, а судя по тому, каким тоном вопрос был задан, Финт заподозрил, что имеет дело с энтузиастом дренажной системы. Джентльмен желал поговорить о дренажной системе, а ему – то есть Финту – полагалось быть вежливым, так что ничего не оставалось, кроме как мило поулыбаться и сказать:
– Я не эксперт, сэр, но раз уж вы спросили, я – тошер и полагаю, что облазил все туннели, куда только можно протиснуться, в пределах Квадратной Мили, и с лихвой. А вы, сэр?.. – Финт сопроводил вопрос улыбкой, опасаясь обидеть собеседника.
– Ах, боже мой, как я забывчив. Базалджет, Джозеф Базалджет; вот моя карточка, сэр. Позвольте заметить, что, если вы помышляете об очередном путешествии по туннелям, я был бы несказанно счастлив к вам присоединиться. Более того, почел бы за честь!
Финт повертел в руках карточку, наконец сдался и сообщил:
– Я планирую, э, вылазку вместе с мистером Дизраэли и мистером Диккенсом. Послезавтра, если не ошибаюсь. Может быть, еще один человек?..
В конце концов, подумал Финт, это отлично согласуется с его планами, особенно если кто-то из вышеупомянутых джентльменов передумает или окажется, что у него «неотложные дела», так, кажется, говорят.
Мистер Базалджет просиял от восторга. Да, энтузиаст как есть! Любитель чисел, колесиков и механизмов, и, с вероятностью, канализационных туннелей. «Этот мистер Базалджет, – подумал Финт, – возможно, послан самой Госпожой».
– Вы наверняка знаете, – затараторил Базалджет, словно прочитав его мысли, – хотя возможно, что и нет, что первыми эту канализационную систему взялись строить римляне. Более того, они верили в богиню клоаки, которую, если не ошибаюсь, обычно называли Госпожа, и даже имя ей дали – Клоакина. Вам будет небезынтересно узнать, что не так давно один джентльмен по имени Мэттьюз, здесь, в Англии, написал про нее поэму, по примеру римлян, умоляя помочь ему – как бы это так сказать? – нормализовать функции организма: как явствует из поэмы, каждое утро он испытывал немалые неудобства.
Судя по тому, что Финт слыхал, римляне были ребятки умные и понастроили еще много чего помимо канализации, например дороги. А теперь вот неожиданно оказывается, что они тоже поклонялись Госпоже. Эти римляне, рассказывал Соломон, были суровы, и грубы, и безжалостны к врагам… и они верили в Госпожу. Ну да, Финту случалось обращаться к Госпоже с молитвой, как же иначе, но обычно он это проделывал, ну, без особой убежденности – если и верил, то наполовину. А теперь вот выходит, что все эти могучие воины, когда-то владевшие городом, все преклоняли перед нею колена в надежде, что их шарли помягчеют. Лучшего подтверждения и быть не может. Так Финт, более чем когда-либо, – заведомо кружным путем – приблизился к вере.
Мистер Базалджет откашлялся.
– С вами все в порядке, мистер Финт? – встревоженно спросил он. – Вы словно бы не здесь.
Финт заставил себя вернуться к реальности, улыбнулся собеседнику и заверил:
– Все замечательно, сэр.
Тут на плечо его легла рука, и Чарли весело заявил:
– Прошу меня извинить, мистер Базалджет, я тут подумал, надо напомнить нашему другу насчет той вылазки в городскую канализацию. И Бенджамену тоже; нам, его друзьям, не терпится поглядеть, как этому франту понравится в подземельях, особенно если он поскользнется, и, безусловно, я от души надеюсь, этого не произойдет. Интересно, какую обувь он выберет?
Чарли улыбался – как показалось Финту, с этаким добродушным злорадством, – не с неприязнью, понятное дело; так обычно говорят приятелю: мол, ты, брат, зазнался! Финт готов был поспорить, что Чарли в душе надеется: экскурсия по канализационным туннелям окажется не только поучительной, но и весьма занятной.
