Финт. Он никогда на них не охотился, не давил каблуком и даже не распугивал. Он их не трогал; вот и они ему не докучали. Кроме того, иди знай, как посмотрит Госпожа на того, кто жесток с ее маленькими подданными. Дедуля, помнится, на этот счет имел твердое мнение: «Наступишь на крысу – считай, наступил на платье Госпожи».
– Госпожа, это снова Финт, – зашептал юноша в тишине. – Помнишь, я еще попросил тебя насчет удачи? Если только тебе труда не составит, заранее благодарный тебе, Финт.
Где-то во тьме завизжала раненая крыса. Крысы порою умирают так шумно; опять раздался пронзительный писк, и новая волна крыс хлынула мимо Финта, окружая его со всех сторон.
И тут внезапно, едва различимый в прокопченном свете, показался незваный гость: он неслышно крался по коридору – похвальная предосторожность, чего уж там! – и даже миновал Финта в его вонючем укрытии, потому что Финт-то оставался невидимым, ибо и цветом, и, понятное дело, запахом был сродни самой канализации. Крысы набегали и на чужака, но тот наносил им удары каким-то оружием – Финт не вполне различал, каким именно, – крысы верещали, а Госпожа наверняка все слышала.
В руке Финт сжимал – да-да! – бритву Суини Тодда; он прихватил ее с собою не столько как оружие, сколько как талисман: подарок судьбы, изменивший всю его жизнь, равно как и жизнь Суини Тодда. Ну разве мог Финт в такой день оставить лезвие дома?
Его привыкшие к темноте глаза наконец-то рассмотрели в руке чужака блестящий стилет. Это оружие наемного убийцы, точняк. Ни один приличный мокрушник такой штуковиной пользоваться не станет. Мысль молнией промелькнула в сознании Финта: а ведь тут ему бояться вообще нечего! Это его мир, и Госпожа ему в помощь – он это шкурой чувствовал. Нет уж, бояться следует этому хмырю, что неслышно крадется вдоль туннеля, различимый как на ладони… Финт прыгнул на него, подмял под себя – и убийца ты там или не убийца, но трудно воспользоваться кинжалом, если ты распростерт на земле, уткнувшись носом в канализационные нечистоты, а на спине у тебя сидит Финт.
Финт был мальчишкой тонким и гибким, но к земле негодяя притиснул на совесть, точно гвоздями приколотил, и еще сверху кулаками по нему прошелся, куда дотянулся. Тот попытался вырваться, но Финт прижал к его горлу холодную сталь и зашептал:
– Если ты про меня хоть что-нибудь знаешь, так знай и то, что к шее твоей приставлена бритва Суини Тодда – гладкая и острая на диво, уж можешь мне поверить, и кто знает, что она способна оттяпать? – Финт позволил лежащему на миг приподнять голову над жидкой грязью, высвободив нос и рот, и бросил: – И это называется убийца? Чес-слово, я ждал большего. Ну, говори!
Юноша выхватил стилет и отшвырнул его во тьму.
Распростертый на земле негодяй сплюнул грязь и какой-то ошметок, по-видимому, некогда бывший частью крысы, и попытался что-то сказать, но Финт не понял ни слова.
– Эй, повтори-ка! – потребовал юноша.
Голос – женский голос – промолвил:
– Добрый вечер, мистер Финт; если вы приглядитесь, то увидите, что в руке у меня пистолет, причем довольно мощный. Замрите и не двигайтесь – до тех пор, пока мой приятель не отблюется – право, зрелище не из приятных! – после чего, я полагаю, он захочет поступить с другими так, как поступили с ним. А пока оставайтесь на месте; пошевелите хоть пальцем – и я спущу курок. А потом убью вашу подружку… Кстати, не могу сказать, что мне так уж по душе этот джентльмен – не лучший из ассистентов, что у меня перебывали. Боже мой, боже мой, и почему это все по умолчанию считают, что Аноним – непременно мужчина? – Владелица голоса шагнула ближе; теперь Финт мог как следует разглядеть и ее саму, и пистолет.
Никаких сомнений не осталось. Аноним была очень хороша собой, даже в темноте, а вот акцента Финт распознать никак не мог. Не китайский, явно не европейский; хотя по-английски говорит свободно. В сапоге его был пристегнут пистолет Сола; его предполагалось пустить в ход позже – по плану, который теперь, ясное дело, накрылся медным тазом.
– Простите, мисс, но почему вы хотите убить Симплисити? – спросил Финт.
– Потому что тогда мне заплатят изрядную сумму денег, юноша. Вам ли того не знать? Кстати, против вас я ничего не имею, хотя вот Ганс – как только он сможет встать на ноги – наверняка захочет побеседовать с вами – недолго, совсем недолго. Придется нам подождать, пока бедолага придет в себя.
Девушка – а Аноним и впрямь оказался девушкой не крупнее Симплисити и, надо отдать ей должное, чуть более хрупкой – одарила его очаровательной улыбкой.
– Ждать осталось недолго, мистер Финт, скоро все закончится. А на что это вы так пялитесь, не считая, понятно, меня?
Финт чуть язык не проглотил.
– Нет, мисс, я никуда не пялюсь, мисс, просто молюсь Госпоже. – Он в самом деле молился – но еще и следил за игрой теней. Ведь здесь, внизу, тени так и не исчезают полностью.
– Ах да, я о ней слыхала… Мадонна клоаки, богиня Клоакина, повелительница крыс; вижу, нынче вечером ее паства здесь с нами в большом количестве, – промолвила Аноним.
Тени за ее спиною снова чуть всколыхнулись. И надежда, уже угасшая было, внезапно воскресла вновь. Хотя Финт постарался, чтоб в лице его этого не отразилось.
