— Перепил, — ехидно отозвался Иноэ, выкладывая перед погрустневшим приятелем свои карты. Интересно, на что они играют? Если на желание, то это даже страшно, учитывая их общее на двоих чувство юмора… Лучше бы уж на деньги.
Нарушивший режим музыкант мрачно пронзил выдавшего его друга тяжелым и многообещающим взглядом. Кодзи тряхнул челкой с синими прядями и продолжил игру. И правильно. Будто и так не понятно, что это жестокое похмелье, а не что-то иное.
— Кавамура, — мрачно обратился к провинившемуся Такео, резко превратившись из шалопая в сурового лидера. — Что ты творишь? Ты же знаешь, с твоей вегетососудистой дистонией тебе много не надо, а потом будет очень плохо?
— Да, мамочка, — злобно буркнул «вампир», отставляя пустой кувшин на стол. — Лучше бы чего от головы дал.
— Топор подойдет? — нехорошо так протянул Ватанабэ, сделав шаг к несчастному «пьянице». Роста он и Кавамура были одинакового, но сейчас казалось, словно Такео нависает над другом, как гневный ангел возмездия.
Улыбка на бледном лице выглядела на редкость нагло, но ее обладатель сглотнул слишком уж нервно. И стал поспешно оправдываться на родном языке. Я фыркнула и начала рыться в холодильнике. Кажется, Такео действительно был главным в команде. И это меня сильно удивило. А вот двое бестолочей-картежников посчитали, что все в порядке вещей. Ну, решил лидер кого-то погонять за проступок, так это его законное право. А то, что гоняет редко… Ну и они редко делают что-то не так.
— Джулия-сан, третьей будете? — вежливо спросил Като Дайске, кивая на колоду карт, которую он вполне профессионально тасовал. Тонкие руки двигались легко и умело.
— Да нет, — с улыбкой отказалась я от предложения, не показалось мне разумным садиться играть с этими двумя. — Я лучше вам завтрак приготовлю.
Парни не особо расстроились и продолжили развлекаться вдвоем. Стало интересно, не ревнуют ли их девушки к такой дружбе. И удается ли им растащить эту пару неразлучников в разные стороны хотя бы на два-три часа в сутки.
Все было таким родным и уютным… Я ведь смогла бы вписаться в эту ненормальную почти семью. Разъезжать с Такео по миру, наблюдать из-за кулис, как он выступает… Первой говорить, что сегодня он пел великолепно. Перешучиваться с его друзьями. Готовить на всю большую и дружную компанию… Окончательно потерять себя в одном-единственном человеке. И мне бы даже не надоело. Ему — не знаю.
От таких мыслей стало не по себе.
Раствориться… Стать частью его жизни. А моя жизнь? Моя собственная? Где я — незаменимая Джулия Беннет, которую любят, которая постоянно кому-то нужна… Родители, работа, родина… Бросить все это, только чтобы быть с кем-то одним? Стать тенью? Пусть и самого лучшего на земле человека…
Опять меня бросало из крайности в крайность. Из счастья — в отчаяние. Из отчаяния — в счастье. От желания не расставаться с ним никогда до намерения бросить в эту же секунду. И я начала сомневаться в своем решении прекратить все, отпустить его или, точнее, оторвать от себя и заставить жить, не желая видеть моих глаз.
Одно было хорошо в этой компании — ребята оказались настолько шумными и сумасшедшими, что в присутствии всей группы не удавалось долго думать ни о чем грустном. Да и вообще думать. Судзуки, едва переступив порог кухни, напустился на Като за то, что тот, по его мнению, фальшивил в пятой песне. Дайске флегматично фыркнул и демонстративно отвернулся. Но на защиту товарища рьяно ринулся Кодзи, который припомнил лучшему другу лидера все прегрешения, причем настолько точно и последовательно, что к концу монолога у Хиро было совершенно ошарашенное выражение лица.
Мисаки выполз последним и казался самым измотанным из участников In the Dark, видок у него оказался похуже, чем у Кавамуры. Кано тут же наорал на всех и сказал, что ноги у его товарищей по сцене растут не оттуда и хорошо бы их выдернуть, чтобы принудительно вставить в бедренные суставы. Я оперативно сунула Мисаки в руки большую кружку кофе, и младший успокоился как по волшебству. Ноги у всех тут же стали расти оттуда, откуда надо. Даже у Ватанабэ.
— А где Айко? — спросила я, не увидев среди толпы особей мужского пола безотказного менеджера. Кажется, Айдзава посчитала, что может доверить мне своих драгоценных шалопаев с чистой совестью и заниматься своими делами. В принципе тут она права, помереть от голода я им точно не дам.
— Готовится к нашему отъезду, — беззаботно откликнулся Кавамура, которому уже стало гораздо лучше. На смену зеленому оттенку пришел сероватый. По заверению остальных, этот «окрас» для «вампира» была естественным и прекрасно убирался тональным кремом. Все-таки косметикой он пользовался…
В сердце кольнуло. Они уезжают. Уже? Так быстро? Но я же еще не готова…
— И когда?.. — с совершенно спокойным выражением лица и ровным голосом спросила я у Ватанабэ. Сколько времени нам осталось?
— Через два дня, — мягко ответил он, требовательно заглядывая в глаза. — Ты ведь едешь с нами? Со мной?
То, что он задаст этот вопрос, знали, кажется, все.
Я отвернулась. Не поеду ведь. Не смогу. Не захочу… Странно это и страшно. Даже ради него я не готова была разрушить свою жизнь до основания.
