Он довольный расплылся в улыбке, когда я вскочила подброшенная его фразою, зацепив носком туфли соседнее кресло. Суматоха, вызванная мной, была им подогрета, он бережно взял меня под руку и сказал:
– Осторожней, дорогая, еще полчаса у нас есть.
Я распекала Станисласа всю обратную дорогу. Он смотрел на меня снисходительно, словно на маленькую девочку, не понимающую, о чем она говорит.
– Я просила тебя, и ты мне обещал! Ну, кому интересно, что я до сих пор кормлю юниора грудью?
– Дорогая, я очень горд этим обстоятельством, ну не сдержался… И, потом, неужели ты думаешь, что кому-то из наших компаний неизвестно о наших отношениях?
– Да ну и черт с ними! Просто не надо было говорить!
– Детка, ты не понимаешь, что подобные 'мелочи' в глазах наших подчиненных делают нас человечней, ближе к ним, понятней и благотворно влияют на внутри корпоративные отношения.
Спорить с ним было бесполезно. Он схватил мою голову, крепко сжал ее ладонями.
– Как мне хочется иногда посмотреть, что у тебя внутри!
– Мозги.
– Какие мысли тебя посещают чаще всего? Что ты думаешь обо мне?
– Без комментариев.
– Ты меня любишь, Саша?
Я молчала. Он потряс мою голову, я чувствовала, что ладони сжимаются все сильней и сильней.
– Люблю, – сердито сказала я.
– Неужели для тебя настолько тяжело сказать правду? Ведь ты сказала это, лишь для того, что бы я отвязался? – он отпустил меня и разочарованно произнес. – А я все-таки надеялся…
– Ты такой… С тобой не знаешь, шутишь ты или нет? Я не хочу, что бы мои признания были высмеяны тобой. От того и предпочитаю помалкивать.
Станислас замкнулся. Обедали мы в полном молчании, лишь с юниором Станислас был весел. Когда я уложила юниора спать, Станислас оделся и покинул наш дом, бросив мне в дверях:
– Вернусь поздно.
'Опять напьется, Рамзес для Станисласа плохая компания!' подумала я. Если бы я знала, чем закончится для меня внезапная, после многих лет, встреча университетских друзей!
Станислас вернулся поздно, но был совершенно трезв, что внушило мне более серьезные опасения. 'Не завел ли себе любовницу? – метались мои мысли. – Или вернул кого-нибудь из бывших?'. Ситуация с Натали, когда я нежилась на итальянской Ривьере и попросту упустила Станисласа, встала передо мной в своей ужасающей реальности. Все, что за этим последовало, вспоминалось, как страшный сон. Не допустить повторения! От страха сердце сбилось с ритма и забухало, разрывая грудную клетку. Я подкралась к двери спальни Станисласа и прислушалась.
Стук сердца заглушал все остальные звуки. Я решилась и дернула дверную ручку.
Она не поддалась. Закрылся! Я начала громко стучать в дверь спальни.
– Тише, Александра, ты разбудишь юниора, – приглушенно прозвучал голос Станисласа из-за двери.
– Открой немедленно!
– Что-нибудь случилось? – он приоткрыл дверь, и я прилегла на нее плечом, не давая ему шанса вновь закрыться.
– Не смей закрываться в нашем доме!
– Я имею право на уединение, – спокойно возразил Станислас, но дверь придерживал.
– Это моя спальня. Ты имеешь свою. Если ты там закроешься, я пойму тебя правильно.
– Черта лысого!
– Александра! Ты больна? Если нет, то я не понимаю, что случилось с твоими манерами. Сегодня утром, ты ужасно вела себя за столом, вечером ты ломишься в мою спальню и выражаешься как ломовой грузчик!
– Я боюсь, – прошептала я.
– Чего? – удивился Станислас, не отпуская двери.
– Боюсь, что ты свяжешься с какой-нибудь… женщиной, и все повториться снова!
– Господи, да что повториться-то? – он терял терпение от непонимания моих страхов.
– То, что было с Натали…
Станислас резко распахнул дверь. Я ввалилась внутрь, и была поймана его руками.
– Сашка, да ты что! – взволнованно сказал он. – Успокойся! Ничего подобного, никогда в твоей жизни не повториться, я тебе обещаю!
– Ты мне и тогда обещал, что она меня не тронет…
– Обещал. Если бы не твоя настырность, я бы обещание сдержал, – и успокаивающе продолжил. – Успокойся, дорогая, тебе ничего не угрожает.
Я всхлипывала, пытаясь унять истерику. Он гладил меня по волосам и плечам.
– Хочешь, выпьем вина? – спросил Станислас, слушая мои смолкающие рыдания.
– Хоо-чуу, – проревела я.
– Пойдем в столовую, у меня припрятана бутылочка японского сливового вина, – он разговаривал со мной как взрослый с ребенком. – Сладкого.
– Для кого припрятана? – полюбопытствовала я.
– Для моей девочки, – ответил Станислас.
– Не хочу в столовую, хочу к тебе в спальню, – капризничала я, принимая игру.
Станислас сглотнул, чувствовалось, как внутри его происходит борьба. Наверное, он задумывал, в назидание мне провести ночь одному, и сейчас я ломала его планы.
– Хорошо, подожди меня минуту, я схожу за вином, – решился он, и отправился в столовую.
Я прошмыгнула в ванную Станисласа, и когда вышла оттуда лишь в редких каплях воды, нестертых горячим полотенцем, он уже ждал меня, прикрыв бедра частью шелкового покрывала, на котором возлежало его тело. Я подошла к нему, он откинул шелк и с манящим движением пальцев произнес:
– Иди ко мне.
Я прилегла рядом и прижалась к его нагому телу.
– Какая ты влажная и прохладная… – зашептал он в мое ушко.
– Зато внутри я влажная и…горячая, – многообещающе ответила я.
– Боже, Александра, ты крутишь мной, как хочешь, – возбужденно простонал он, – играешь на струнах моей души!
– В необычном месте находится твоя душа! – со смехом воскликнула я. – Или мне приходится брать только низкие ноты?
Глава шестнадцатая
– Володенька! – звала Варвара Станисласовна юниора. – Володенька, ну не капризничай, выходи.
Они гуляли во дворе нашего дома, под бдительным оком охраны и с сопровождением бонны, сменившей няню по мере взросления юниора. Трех лет от роду наш сын имел непростой характер, и умело прятался как от бонны, так и от Барбары, любившей повозиться с внуком. Отца он обожал, меня, за строгость, побаивался, но считал своею собственностью, Барбара являлась лицом, беспрекословно выполняющим его требования.
Наши семейные отношения нельзя было назвать идеальными, мы иногда ссорились, однажды, в пылу жесткой ссоры, Станислас пригрозил мне разводом, но, поскольку мы не были женаты, угрозы его остались невыполненными. Несмотря на то, что я начинала наше соревнование с приличной форой, каким-то странным образом 'Хадраш текнолоджи' вдруг увидела впереди себя быстро удаляющийся круп 'Глоуб
