бы не будет слишком увлекаться с мщением, то щадить еще и моих друзей у него причин не было.
— Мистер Кан подаст жалобу, — тихо, но очень даже четко произнес из своего узилища несчастный страдалец.
Услышали все, уж точно.
— Мистер Кан не подаст жалобу! — решила я разыграть свою самую безотказную карту.
Тот ухмыльнулся. Из-за разбитой губы улыбка, и так не особо приятная, стала и вовсе зловещей. Да и вообще, Кан в тот момент больше всего смахивал на смерть. Бледный, костлявый, хоть косу выдавай для полного сходства.
— Подаст!
— Не подаст. Иначе я очень расстроюсь. Я. Очень. Сильно. Расстроюсь, — отчеканила я, глядя ему прямо в глаза.
Подло? Подло. А что мне еще оставалось?
А потом начала плакать. Беззвучно. Только слезы по щекам ручьями потекли. Сейчас зарыдать для меня было делом совершенно несложным. Гормоны, расшатанные к черту нервы… Стоило только вспомнить о его матери, о моей, о том, что любви великой так и не случилось…
— Лил, ты чего? — растерялись друзья едва ли не больше занозы в моей заднице.
А я стояла и рыдала. Совершенно безутешно.
Кан сдался на пятой минуте моего безостановочного плача.
— Да не напишу я ничего! — подскочил он и подошел вплотную к решетке. — Ничего. Пусть живут! Только не расстраивайся! Ну я тебя прошу! Ну нельзя же так! Да успокойте кто-нибудь эту женщину! Ну я здоровьем ребенка клянусь, что не буду заявлять на твоих ненормальных друзей!
Успокоилась я мгновенно, как будто кто-то кнопку нажал. У меня даже мысли не было, что Кан может клясться ребенком и врать, все-таки к будущему чаду он относился с большим трепетом. А еще на душе потеплело от понимания, что ситуация опять под моим контролем. Вертеть Кан Му Ёном, оказывается, тоже можно, просто нужно использовать другие приемы и давить на другие слабости, а так… Возможно, я даже сумею заставить актера если и не отказаться от матримониальных планов его ненормальной мамаши, то хотя бы умерить ее энтузиазм, а дальше…
— Ну так что, выпускать его? — неуверенно спросил какой-то полицейский Райса.
Тому только и нужен был шанс на ком-то сорваться. Начальник участка ненавидел чувствовать себя идиотом. Но по милости моих дорогих друзей именно это ощущение его практически не покидало уже который год.
— А ты что, хочешь, чтобы мы держали под стражей невиновного человека?! Да ты совсем ума лишился!!! Немедленно выпустил мистера Кана! И извинился!!!
— А мне-то за что извиняться? — совсем уж растерялся полицейский. — Я же ничего не сделал!
— Именно! Ты ничего не сделал! Вы все ничего не сделали! На ваших глазах творилось беззаконие — но никто ничего не сделал! Вам всем нужно извиниться.
Как по мне, так Кану уже ничего от стражей порядка было не нужно, тем более извинений. Человек просто хотел унести отсюда ноги, и поскорее. Айнварского колорита ему уже явно хватило на всю оставшуюся жизнь. Но без извинений его отпускать категорически отказывались, упорно настаивая на соблюдении правил уже никому не нужной вежливости. Раньше надо было о ней вспоминать.
Покачав головой, я набрала номер менеджера Кана. Было бы удачно, если б увечного кумира забрали отсюда как можно раньше. И как можно дальше. Увы, безликий господин Пак едва ли не со слезами в голосе сообщил, что он намертво застрял в пробке, и слезно умолял не бросать его сиротку в полицейском участке одного, а добросить хотя бы до метро.
Ага. До метро. А потом искать в подземке его труп, пока крысы не сожрали…
Сжав зубы, пообещала доставить тощую немочь до отеля. Все-таки на сей раз мои друзья зашли слишком уж далеко, это не один раз по морде съездить, так что часть вины лежит и на мне самой. Придется проявить хоть какую-то заботу… Хотя глаза бы мои его не видели…
— Лил, клянусь, я был против всей этой затеи, — тронул меня за плечо Генри. Мои показательные слезы он благоразумно пересидел в каком-то укрытии и только теперь рискнул показаться на глаза. Ну да, О’Нил, разумеется, был против. Он всегда против. Но в конечном итоге всегда участвует.
— Ди нажалуюсь! — пригрозила я самым страшным.
Умница Диана, жена Генри, держала благоверного под каблуком и временами притоптывала, чтобы тот не забывал, кто в доме главный. К тому же Ди была мне подругой, пусть и не настолько близкой, как Беннет… Так что мое обещание грозило рыжему большими неприятностями.
— Адамс, без грязного шантажа! Что я мог сделать против Саммерса?! А то ты не знаешь, что такое его навязчивые идеи…
Ну да, сложно противостоять фейри, если тот чего-то сильно захотел. Но кто сказал, что будет легко?
— Да мне чихать! Ты должен был что-то сделать. И не сделал. Я очень зла! Теперь тащить этот полутруп до отеля. Если не обратно в больницу переть… Вы хоть выяснили, кто его так отделал?
Рыжий коп развернул меня к себе.
— Лил, а чего ты вдруг настолько сильно беспокоишься об этом Кане? Уже сменила гнев на милость? Случайный любовник раздражал, но будущий муж — уже другое дело?
