Невинные

— Мы должны покинуть это место, — голос его прозвучал будто откуда-то издали.

Сирены громко завывали со всех сторон.

Изумрудные бабочки упорхнули минуту назад, поднявшись по некоему беззвучному сигналу своего скрывшегося повелителя, оставив по себе лишь опустошение. От погибших почти ничего не осталось — одежда и обломки обугленных костей среди груд гнилой трухи.

Больше ничто их здесь не удерживает.

И все же Эрин продолжала льнуть к Джордану, не в силах покинуть его. Она не видела нужды уходить. Все пошло прахом. Первого Ангела забрали, Женщина Знания покинула их, переметнувшись к врагу, а Воитель Человечества лежит мертвым у ее коленей.

Джордан…

Он не укладывался в тесные рамки этого титула из пророчества.

Скрип снега под ногами заставил ее посмотреть в сторону. Миниатюрная фигурка Алексея появилась из арки лабиринта. Хоть он и монстр, Эрин обрадовалась, что он еще жив. Должно быть, его оставили охранять внешние стены ледяного дворца, и он избежал разыгравшейся здесь бойни — но не боли. Подбежав к Распутину, пал в его объятья, словно напуганный мальчик, ищущий утешения у отца. Слезы струились по его лицу, когда он окинул взором лохмотья, оставшиеся от остальных, от его темной семьи.

Христиан встал, держа тело Надии — ту малую толику, которая от него осталась, — укутанное в плащ.

— Поблизости есть собор. Мы можем найти убежище там, пока будем решать, как действовать дальше.

— Дальше? — переспросила Эрин, по-прежнему глядя на Алексея и напомнив себе, что есть и другой ребенок, подвергающийся огромному риску. Она не бросит мальчика без боя. Гнев осушил ее слезы. В исполненной горем душе вызревала стальная решимость.

— Мы должны спасти Первого Ангела.

Томми, напомнила она себе, не позволяя низводить его до бездушного титула. Это имя дали ему мать и отец, любившие его. Оно куда важнее, чем любые имена из прорицаний.

— Но трио уничтожено, и нет… — заговорил Рун, глядя сверху на Джордана.

— Мы не можем оставить Томми в руках этого монстра, — резко оборвала Эрин.

Рун и Христиан поглядели на нее с тревогой, читающейся на лицах.

Пусть себе тревожатся.

Эрин положила ладонь Джордану на плечо. Она позаботится, чтобы его похоронили в Арлингтоне, как и причитается герою, каким он был. Он спас множество жизней, в том числе и ее собственную. Чтобы отплатить за это, она спасет этого мальчика.

Завершить миссию.

Именно этого пожелал бы Джордан.

И она на меньшее не согласна.

Снежинка, упавшая на его холодное веко, растаяла, и капелька сбежала от глаза, как слеза. Эрин протянула палец, чтобы утереть ее. И тут заметила, что снег, припорошивший его щеки, начал таять и сползать с его кожи.

— Джордан! — шепнула она и, сдернув перчатку, прижала голую ладонь к его шее.

Кожа была теплой.

Сердце Эрин заколотилось о ребра. Она сдернула куртку из шкуры беспощадного волка, которой Томми так бережно укутал его тело.

Кровь лужицей собралась у Джордана на груди, в ямочке над грудиной. Эрин утерла ее ладонью, открыв его татуировку, полоску кожи над упругой мышцей. И принялась вытирать его грудь обеими руками. Поглядела на Руна, на Христиана.

Даже Распутина привлекли ее лихорадочные действия.

— Раны нет! — проронила она.

Рун опустился рядом с ней, держа ладонь над ребрами Джордана, но не коснулся их, избегая оставшихся там следов крови. Потом грудь Джордана вдруг поднялась, будто в стремлении дотянуться до ладони святого отца. Корца в шоке отпрянул.

На глазах у Эрин грудь Джордана опустилась и снова поднялась.

— Джордан? — Голос ее дрожал.

— Я слышу сердцебиение, — сообщил Христиан.

Как такое может быть?

Эрин положила ладонь ему на грудь, желая почувствовать пульс. Потом рука Джордана с другой стороны поднялась и потянулась к ее кисти, накрыв ее своей теплой ладонью.

Посмотрев на его лицо, Эрин увидела, что глаза Джордана открыты, и он смотрит на нее затуманенным взором, будто пробуждаясь от глубокого сна. Губы его разомкнулись.