Невинные

— Сколько раз мне надо убивать вас, сержант Стоун?

— Могу задать тебе тот же вопрос.

Меч в его руках сиял, раскаленный до белизны, разбрасывая искры вокруг себя.

Иуда затрепетал от предвкушения.

Солдат кружил вокруг него с откровенно подозрительным видом, словно опасался какого-то подвоха.

Ты должен сыграть свою роль, Воитель. Не подведи же меня.

И чтобы заручиться этим, Иуда наотмашь ударил противника. Тот парировал удар со сверхъестественной быстротой. Уразумев это, Искариот начал биться в полную силу, более не чувствуя нужды изображать неумеху. Век за веком он брал уроки фехтования у множества разных мастеров ратного дела.

Он атаковал раз за разом, упиваясь истинным вызовом, брошенным в лицо в самый последний раз. И как же подобающе найти для такого случая достойного соперника! Но ему предначертано не это. Он позволил себе потерять бдительность, будто случайно.

Джордан нанес удар.

Клинок вонзился Иуде в подреберье.

Как раз туда, куда римский солдат нанес удар Христу на кресте.

Искариот вознес краткую благодарственную молитву, прежде чем рухнуть на колени. Из раны хлынула ярко-алая кровь, напитав его рубаху. Сабля выпала из рук.

— Мы квиты, — встал перед ним Джордан.

— Нет, — ответил Иуда, притрагиваясь к его ноге. — Я перед тобой в вечном долгу.

И завалился на бок, а потом опрокинулся на спину. Взор его заполнили серые небеса. Удалось. Свет заволокло пеплом и кровью. До захода солнца считаные минуты. Начатое им уже ничто не остановит.

Моя смерть предвозвещает мой успех.

Иуда принял это как знак, как награду за открытие врат адовых и провозглашение дня Страшного суда.

Жгучая боль в боку превосходила все мыслимые пределы, но он буквально упивался ею. Скоро он упокоится с миром. И рад этому. Искариот позволил своим зеницам смежиться.

И тут на него упала тень, принеся с собой аромат цветков лотоса.

Арелла.

Подняв вежды, он узрел ее красоту — еще одну награду за осуществление предначертания.

Ее теплая ладонь взяла его за руку.

— Возлюбленный мой.

— Случилось так, как ты и провозвестила, — произнес он.

Она склонилась над ним, и слезы оросили его лицо. Он услаждался каждой теплой каплей.

— О, возлюбленный, — промолвила она, — я проклинаю видение, толкнувшее тебя на такое.

Он взглядом отыскал ее темные глаза.

— Такова была воля Христа, не твоя.

— Такова была твоя воля, — настаивала она. — Ты мог пойти и иной стезей.

Иуда притронулся к ее мокрой щеке.

— Я всегда ходил иными стезями. Но я благодарен за годы, когда мы шли по этой стезе купно.

Она силилась улыбнуться.

— Не вини себя, — проронил он. — Если соблаговолишь сделать мне одну-единственную милость, даруй мне ее. Признай, что ни в чем не виновна.

Линия ее подбородка стала жестче, как всегда, когда она затаивала чувства в груди.

Искариот протянул руку, преодолевая боль, и накрутил прядь ее длинных волос на палец.

— Мы лишь Его орудия.

Она приложила длань к его ране.

— Я могла бы принести воды из родника, чтобы исцелить тебя.

Страх прошил его тело. Он искал умных слов, чтобы отговорить ее от подобного шага, но она и так знает его нрав. И потому он ограничился одним словом, вложив в него всю свою волю, позволив истине воссиять в его взоре.

— Умоляю.

Склонившись, она поцеловала его в уста, а затем в самый последний раз пала в его объятья.