Он сжал ее пальцы, подвинувшись ближе к ней, все еще напуганный.
— Я… я не знаю. По-моему, да.
— По мне, так ты в полном порядке, шкет, — улыбнулся Джордан.
К ним присоединились Христиан вместе с Вингу. Они вдвоем закончили быстрое обследование кратера и его периметра, чтобы убедиться, что все в безопасности.
— Я слышу его сердцебиение.
Рун и Бернард подтвердили это кивками.
Эрин буквально содрогалась от облегчения.
— Благодарение Господу.
— Или, в данном случае, наверное, благодарение
— Никогда более так не делай! — упрекнула графиня Томми.
Ее серьезность заставила Томми чуть улыбнуться.
— Обещаю. — Он поднял правую руку. — Никогда больше не буду бросаться ни на какой меч.
К Эрин приблизился Христиан.
— Его кровь больше не пахнет…
— Думаю, это потому, что мы освободили заключенный в нем дух. Чтобы он мог воссоединиться со своей другой половиной. — Она оглянулась на Искариота. — Означает ли это, что Иуда тоже исцелился?
— Я проверил, пока делал обход вместе с Вингу, — покачал головой Христиан. — Он еще жив, но при смерти. Как я слышу, его сердце вот-вот откажет.
Рун уставил на Иуду пристальный взгляд.
— Его награда — вовсе не жизнь.
Впервые за тысячи лет Иуда понял, что смерть близка. Покалывающее ощущение распространялось от раны в боку, ледяной водой растекаясь по жилам.
— Мне холодно, — шепнул он.
Арелла еще теснее привлекла его в свои теплые объятья.
Сделав громадное усилие, Искариот поднес руку к меркнущим глазам. Тыльную сторону кисти покрывали бурые старческие пятна. Сморщенная кожа болталась на костях вялыми складками.
Это хрупкая клешня старика.
Дрожащими пальцами он ощупал лицо, обнаружив глубоко врезавшиеся морщины там, где раньше была гладкая кожа, — вокруг рта, в уголках глаз. Он увял, как осенний лист.
— Ты по-прежнему прекрасен, мой тщеславный старичок.
Иуда тихонько улыбнулся ее словам, ее ласковому поддразниванию.
Он выменял проклятие бессмертия на проклятие старости. Все кости ныли, в легких дребезжало. Сердце взбрыкивало и запиналось, как пьяный, бредущий во мраке.
Он неотрывно смотрел на Ареллу, прекрасную, как всегда. Не может быть, чтобы она его когда-нибудь любила, любила по сей день. Он был не прав, позволив ей уйти.
Подумал о своем предназначении вернуть Христа на землю. Все его мысли были обращены только на это и ни на что другое. Он потратил века на служение этой святой миссии.
Но она была не его предназначением, а лишь плодом его заносчивости.
Христос наделил его этим даром — не затем, чтобы положить миру конец, не в наказание за собственное предательство, а чтобы исправить ошибку, совершенную самим Христом еще в отрочестве.
Исправить то, что было сломано.
Таково было его истинное наказание и предназначение, и оно лучше, чем он заслуживал. Он был призван воскресить жизнь, а не принести смерть.
