Джордану, над головами их нависали заснеженные ветви.
Демоны уже собрались вокруг Люцифера, их тени заслоняли свет, исходящий от ангела.
Ангел посмотрел туда, где стояла Эрин. Лицо его сияло, точно серебро, и в выражении этого лица читались покой и смирение, равно как и ясное понимание того, чем он намеревался пожертвовать. Люцифер высоко воздел крылья и с силой ударил ими о лед. Вспышка света ослепила всех — но Эрин успела увидеть, как под собравшейся ордой разверзлась черная пропасть, и все эти тени полетели вниз... забрав с собой сияющую звезду, Несущего Свет.
Когда блеск померк, поверхность озера была пуста и вновь затянута льдом.
Слезы струились по лицу Эрин.— Он решил вернуться назад, — промолвила она. — Он мог бы вознестись в небеса, но вернулся в ад, чтобы стеречь демонов, не давая им нести зло миру.
— Потому что ты принесла ему спасение. — Рун коснулся своего наперсного креста. — Перед лицом подобного величия он выбрал служение Господу в Преисподней, а не на Небесах.
Два дня спустя после событий в Непале Элизабет сидела у постели Томми.
Охранник-сангвинист провел ее сюда и теперь ждал за дверью. Это была мелкая уступка, на которую ей пришлось пойти, чтобы получить разрешение повидаться с Томми и вообще узнать, где разместили мальчика в Ватикане. Элизабет намеревалась оценить состояние Томми и составить план. Она знала, что в худшем случае сможет легко одолеть одинокого стража и похитить мальчика прежде, чем кто-либо спохватится.
Войдя, она обнаружила, что Томми спит, и вид у него был куда более больной, чем ей представлялось. Его сердце повествовало о страданиях и слабости. Бледная кожа почти не отличалась по цвету от подушки, на которой покоилась голова Томми, а руки, сложенные поверх одеяла, были испещрены темными пятнами.
«Я должна что-то быстро предпринять».
Как будто почувствовав ее присутствие, мальчик открыл глаза — карие, круглые и невинные, точно у оленя. Он моргнул, потом протер глаза кулаками.
— Элизабет? Это правда ты?
— Конечно, это я! — Ее слова прозвучали резче, чем она хотела.
— Я слышал, что ты вернулась.
Он с огромным усилием сел, но Элизабет не стала ему помогать, зная, как он ценит свою независимость. И все же, чтобы скрыть потрясение при виде его слабости, она протянула руку и переложила подушки так, чтобы мальчику было удобнее опираться на них спиной.
— Еще я слышал, что вы спасли мир... опять, — с усталой улыбкой сказал Томми. — И что сангвинисты считают тебя героиней.
— Я никогда не хотела считаться героиней среди сангвинистов, — ответила она.
Он нахмурился.
— Но я думал, что ты теперь одна из них.
— Да, я приняла их обеты.
— Хорошо.Она выпрямилась.
— Почему это хорошо?
— Не знаю, — отозвался Томми, пожав плечами. — Но ты сможешь дружить с другими сангвинистами. Тебе не нужно все время быть одной. Тебе даже не нужно охотиться.
Его забота о ней тронула сердце Элизабет.
— Я нашла другой путь.
Она рассказала ему о том, что узнала во Франции — о том, что есть другой способ жить вне пределов Церкви и не стать жертвой собственной
