запускали в ночное небо фейерверки, улетали на выходные в Париж или Рим, однажды целую неделю провели в Пальма де Майорка.
Раздражение подступило незаметно. Но Марк помнил тот конкретный день, когда это началось. Он вернулся с работы усталым и злым. Вики не было дома: она выгуливала очередной наряд в очередном ресторане в компании очередной пустоголовой подружки. По бедламу в квартире, точно по кофейной гуще, угадывался ход ее мыслей и очередность действий: она собиралась надеть шелковый комбинезон, но потом передумала, да так и оставила его скомканным на полу; красила ногти на ногах, а резиновые разделители для пальцев оставила на кухонном столе; пила свой любимый приторный мятный ликер и опрокинула бутылку, но вытереть лужу не удосужилась, и Марк едва в нее не вляпался; красилась, как всегда сидя на полу, и весь паркет был завален ее склянками и тюбиками…
Зло пнув ногой какой-то флакон, Марк вдруг подумал: а ведь ему было совсем неплохо одному.
Время шло, он раздражался все чаще и чаще. То, что раньше умиляло в Виктории, вдруг начало казаться отвратительным.
Она была убежденной childfree — не хотела портить фигуру и менять образ жизни. Поэтому иногда вызывала рвоту после еды, а по субботам она делала клизмы из настоя ромашки. И тратила полторы тысячи долларов в месяц на косметологов.
Она не сочувствовала нищете, что было бы логично, а ненавидела, презирала бедных, даже посмеивалась.
Она была эгоисткой.
Неряхой.
Завистницей — не переносила других привлекательных женщин, в их присутствии вела себя настороженно и даже стервозно, словно те могли отнять у нее что-то, по праву только ей принадлежащее.
Упрямой.
Довольно ограниченной…
Марк с удивлением замечал все новые и новые отрицательные черты, но в глубине души понимал: его недуг вернулся. На самом деле Виктория всего лишь не была Верой, вот и все.
И вот сейчас оба рассматривали покосившиеся домики деревни Верхний Лог — он с любопытством, Вика с едва уловимым раздражением. Марк подумал, что одна из этих лачуг была завещана Вере, и вдруг его сердце сжалось в крохотную точку, словно приготовившаяся к взрыву звезда. Что было тому причиной — внезапно ли накатившая ностальгия по выступающим ребрышкам на ее веснушчатой спине, густой ли запах клевера или глубокая голубизна неба? Поскорее бы разобраться, вернуться в Москву, выставить Викторию и остаться одному…
— Смотри, — вдруг сказала Вика, — какая фря.
По обочине дороги медленно брела стройная темноволосая женщина — в Москве Марк не обратил бы на нее внимания, но здесь, в Верхнем Логе, она смотрелась чужеродным элементом, словно коллекционный стул в стиле ампир в интерьерах беднейшей хрущобы.
У нее была ровная смуглая кожа — отнюдь не рваный крестьянский загар, который достается деревенским женщинам на огородных работах. Ухоженные густые волосы зачесаны назад и небрежно прихвачены красивой заколкой. Лицо гладкое, с аккуратно выщипанными бровями и крупными яркими губами, босые ступни изящны и узки. На ней был дорогой шелковый халат в псевдокитайском стиле — в драконах и пионах. Поравнявшись с незнакомкой, Марк понял, что та явно приезжая: давно перевалило за тридцать, а деревенским женщинам, разменявшим четвертый десяток, редко удается сохранить такую нежную красоту. Она была похожа на какую-то кинозвезду латиноамериканского происхождения — не то Сальму Хайек, не то Пенелопу Крус, Марк всегда их путал.
— Прошу прощения… — обратился он к ней, опустив тонированное стекло.
Женщина вздрогнула и не сразу сфокусировала на нем взгляд. Она казалась какой-то потерянной.
— Нашел у кого спросить, у пьянчужки местной! — фыркнула Виктория, как обычно реагируя презрением на яркую красоту незнакомки.
— Вы, случайно, не знаете, где здесь дом Клюквиных? — Марк не знал, была ли у Веры и ее покойной тетки одна фамилия, поэтому решил действовать наугад.
— Чей? — рассеянно переспросила женщина, и ее красиво изогнутые губы дрогнули в слабом подобии улыбки. — Простите, я тут почти никого не знаю… Мы приехали несколько дней назад.
Марк кивнул и уже начал закрывать окно, как вдруг женщина резко подалась вперед и чуть не ударилась лицом о стекло. Вика испуганно отпрянула.
— Извините, — незнакомка нервно облизнула губы и плотнее запахнула на груди халат, — а вы, случайно, не встретили на дороге девочку?
— Девочку?
— Ну да. Маленькую девочку. Ей двенадцать лет, но она выглядит младше. Дочку Дашей зовут… — Голос женщины словно ухнул в невидимую яму, стал обреченным, глухим. — Я проснулась, а ее нет…
— Мы никого не видели. Марк, поехали скорее! — встряла Виктория. И нажала на кнопку стеклоподъемника.
Женщина какое-то время смотрела им вслед — Марк видел это в зеркало заднего обзора. А потом, сгорбившись, побрела по пыльной дороге — босая, растерянная, испуганная.
