Да, все сходится.
Ее не берут на утреннюю молитву. С ней обращаются ласково, но не пытаясь сблизиться. Как будто бы она тут ненадолго. Ей не дают уйти, хотя проку от нее мало.
У нее нет выхода. Нет никакого выхода. От них не убежать. В лесу — еще хуже. Там —
Подождав, когда за последним жителем деревни захлопнется дверь в молитвенный дом, девочка решила, что теперь, после страшного открытия, терять ей больше нечего. И пусть подозрительная Лада заперла дверь дома, но окно легко открывается. Даша выскользнула на улицу и так быстро, как только могла, бросилась в то единственное место, где ей, кажется, были рады. К окошку темницы, в которой томилась еще одна пленница, бледная молодая женщина с несчастными усталыми глазами.
— Вера! — вполголоса позвала Даша. — Ну Вера же!
Женщина не сразу, но отозвалась. Она была растрепана и выглядела сонной. Появление Даши ее, казалось, удивило.
— А ты что тут делаешь? Разве тебе не велели сидеть дома и не высовываться?
— Велели. Только я не вытерпела, выглянула в окно и такое увидела, такое! Ты даже не представляешь, что они собираются сделать!
Вера криво усмехнулась:
— Боюсь, что представляю, милая. Я же говорила, пять лет здесь живу.
— Значит, ты… знаешь про алтарь?
Вера обреченно кивнула.
— И почему ты тогда такая спокойная?
— А что я должна делать? Биться головой о потолок моей тюрьмы? Они каждое новолуние это делают, иногда и чаще.
Даша никогда не слыла плаксивой. Даже наоборот — слезы давались ей с трудом. Однажды мама даже отвела ее из-за этого на консультацию к психиатру, улыбчивому немолодому мужчине с серебром седины в аккуратной бороде. Даша толком не запомнила, о чем разговаривали взрослые, но, кажется, мама постоянно произносила словосочетание «эмоциональная тупость», а доктор несколько насмешливо ее успокаивал.
Когда случалось что-то плохое, Даша словно впадала в кому. Взгляд ее останавливался, мысли замирали, и даже движения становились сомнамбулически медленными. Но сейчас, сделав жуткое открытие и не найдя союзника в той, кого считала единственным другом, девочка вдруг почувствовала влагу на щеках.
Увидев ее слезы, Вера смягчилась.
— Солнышко, я не знаю, какие у них планы на тебя… Не думаю, что с тобой случится что-то плохое. Мне кажется, к тебе присматриваются.
— Лада?
— Конечно же нет. Понимаешь, если я буду много болтать, мне быстро заткнут рот. Это они умеют! Ты же не хочешь, чтобы я пострадала из-за твоего любопытства?
Даша была вынуждена помотать головой, хотя овечья покорность пленницы действовала ей на нервы. Пять лет просидеть в подземелье и даже не попытаться что-то сделать! Выбраться, сбежать! Или хотя бы образумить их.
— Что же мне делать? — тихо спросила она.
— Думаю, тебе лучше вернуться обратно и сделать вид, что ты все время была дома. И еще один совет: ложись пораньше спать. Если Лада предложит тебе коктейль, выпей его. У нее есть снотворные травки.
Перед глазами Даши снова возникло лицо школьного учителя истории: «К тому же их опаивали галлюциногенными травами. Кто знает, что они видели на алтаре, какие боги улыбались им в их последние минуты?»
— Нет уж, — сжала губы девочка, — с такими врагами лучше сознание не терять.
— В любом случае тебе сегодня ничто не угрожает, — грустно улыбнулась Вера. — У тебя есть два варианта: либо опять подсматривать и получить серьезную психологическую травму, либо выпить усыпляющий коктейль и хоть ненадолго забыться.
— Но если они собираются убить не меня, — вслух подумала Даша, — тогда кого же?
Вера вздохнула:
— Поверь мне, у них всегда кто-то есть. Сегодня это будет мужчина. Ты его вряд ли видела, его привели ночью и держат взаперти. Даша, молитва скоро закончится. Тебе лучше вернуться, если не хочешь неприятностей.
И Даша была вынуждена последовать совету Веры, хотя больше всего на свете в тот момент хотелось ясности.
Ей легко удалось взобраться на подоконник, а оттуда — в дом. Наглухо закрыв окно, она плотнее задвинула шторы, схватила книгу и улеглась на кровать. И очень своевременно, потому что через несколько минут в дом вошла Лада, которая была бледна и выглядела так, словно из нее кровь пили.
«А может, и пили, — подумалось Даше. — Кто их знает, этих ужасных людей, чем они там, в молитвенном доме, на самом деле занимаются… После молитвы люди светлые выходят, как из бани. А на Ладе лица нет».
