и бурей.
– Это хорошо, – с видимым облегчением произнес мейстер Гиндавель, – значит, мы можем сразу переходить к делу.
Он торжественно поднялся и оглядел собравшихся. Никто из остальных, похоже, не проявлял интереса к тому, что собирался сказать Гиндавель. Они копались в карманах своих плащей, выуживали оттуда один за другим маленькие узелки, которые они клали перед собой на стол. Оценивающе оглядывали места соседей. Первым открыл свой узелок Тильмо Лыкогорд. Взорам собравшихся предстала добрая дюжина сочных вишен.
У остальных явно вытянулись лица, и только Ванилия Зеленолист не сумела сдержаться, чтобы не съязвить.
– Я видела дерево в твоем палисаднике, – прошипела она. – Мне кажется, что оно слишком молодо, чтобы приносить такие плоды. Возможно, эти вишни с дерева Нуберта, причем с тех веток, которые свешиваются на твой участок? Я имею в виду, там, где стоит компост.
Тильмо бросил на Ванилию возмущенный взгляд.
– То, что растет над моим участком, принадлежит мне, – принялся оправдываться он. Разве я виноват, что Нуберт не следит за ними. Такими они стали лишь благодаря моей счастливой руке. К дереву Нуберта это не имеет никакого отношения.
Остальные уже хихикали, молчал только мейстер Гиндавель.
После этого все, кроме клирика, похвастались своим урожаем. Бургомистр Лютикс с гордостью представил пять прямых, как палки, морковок, его брат Джеролл – горсть редисок. Узелки Йооса Валунса и Ванилии Зеленолист были наполнены очень тщательно отобранными и вымытыми смородинками.
По взгляду Ванилии можно было понять, что ее подмывало сказать, что смородина Йооса наверняка червивая, но это было весьма опасно – не затронув свой собственный урожай. Поэтому свою зависть пришлось ей проглотить.
Закончив мериться силами, присутствующие снова сосредоточились на Гиндавеле.
Однако взгляды их особого интереса не обещали. Каждый из шести членов совета хоть и был достаточно компетентен, чтобы принять решение на благо городской общины, однако ради того, чтобы по-настоящему заняться проблемой, рот им открывать не очень-то и хотелось.
Мейстер Гиндавель сделал глоток воды и откашлялся. Мило заметил, что он напряжен. Напряжен не так, как обычно. Гиндавель был полуросликом задумчивым, своенравным и иногда чересчур много волновался, но его теперешнее состояние открывало перед его воспитанником совершенно новую и пугающую сторону учителя.
– Итак, первым делом я хотел бы указать на то…
– Согласно протоколу требуется проверить присутствующих по списку, – перебил его бургомистр Лютикс.
Тильмо Лыкогорд бросил бумажный шарик, который он катал по столу, в сторону бургомистра и нечаянно попал ему под правый глаз.
– Что за детские шалости? – пролаял Бонс.
– Вот и я о том же, – заявил Тильмо. – Ты стал бургомистром наверняка не потому, что умеешь хорошо считать. Есть шесть членов городского совета, за столом сидят шестеро. Чье присутствие ты собираешься проверять?
Прикрыв рот ладонью, Ванилия захихикала. Вряд ли ее насмешило что-то из сказанного, скорее ее порадовало унижение бургомистра.
– Довольно уже, – прошипел мейстер Гиндавель, ударив кулаком по столу. – Что я хотел вам сообщить…
– Да я же просто хотел открыть официальное заседание, – снова перебил его бургомистр Лютикс.
Мило увидел, как тяжело его наставнику принимать этот новый знак неуважения с прежним спокойствием. Его кулак все еще лежал на столе, и скопившееся в нем напряжение отразилось в побелевших костяшках пальцев.
– Я созвал собрание, – снова дрожащим голосом начал он, – поскольку недавние события в Дуболистье, если присмотреться к ним повнимательнее, складываются в определенную картинку. И я говорю не только об утрате нашего символа или недавних происшествиях у колодца.
Тильмо Лыкогорд вдруг положил на стол еще один завязанный на узел мешочек из клетчатой ткани, выжидающе поглядел на него и тем самым привлек все внимание к себе. Широко усмехнувшись, он потянул за кончик, откинул в стороны четыре уголка, разгладил каждый из них ребром ладони. И перед взорами собравшихся предстали три роскошных белых гриба, равных которым сложно было даже представить.
– Кто-нибудь хочет понюхать? – Тильмо вопросительно оглядел собравшихся. – Грибной сезон уже начался, милые мои, – в тот же миг лица членов совета посветлели, узелок пошел по кругу. И только мейстер Гиндавель казался каким-то подавленным, он засунул в рот вишню Тильмо, а затем выплюнул косточку в подставленную ладонь.
– Может быть, мы все же вернемся к первоначальной теме нашего разговора? – произнес он. – Как уже только что было сказано, я заметил кое-что такое, что не в состоянии объяснить. Я немного порылся в деревенской хронике и протоколах собраний этого совета. Я надеялся найти что-нибудь о строительстве колодца и возможной причине гибели дуба на деревенской площади. К сожалению, я не нашел ничего, но зато наткнулся на кое-что другое.
Йоос Валунс торжественно поднялся со своего места, мрачно оглядел собравшихся.
– Мои исследования дали кое-какой результат, – с гордостью заявил он. – Я нашел причину болезни нашего символа.
– Старый дрючок мертв, ты, деревенский шарлатан, и уже не будет разбрасывать листья, – выкрикнула Ванилия Зеленолист, чуть-чуть громче и на две октавы выше необходимого. – Как раз тебе-то в твоем возрасте стоило бы знать лучше других, что ничто не вечно.
