грузовики и охрана. Первыми интернировались танкисты — генерал Уокер поначалу был против того, чтобы отдавать Советам новейшие «паттоны», но русские были непреклонны, и вашингтонские политики сдались, подтвердив эти наглые требования. Затем настал черед остальных.
Первая танковая, «железнобокие». Третья танковая. Одиннадцатая пехотная (бывшая десантная). Двадцать четвертая пехотная. Лучшие дивизии Армии США, прошедшие славный боевой путь, во Франции в сорок четвертом (обе танковые дивизии) и на Тихом океане (обе пехотные). Даже после понесенных потерь, в нашем корпусе было свыше пятидесяти тысяч человек. К чести русских, они отнеслись к нам с должным почтением — без оскорблений, раненым оказали медицинскую помощь. И даже личную собственность не отбирали! Так что был и приятный момент — в том, что наш командующий, генерал Робертсон, приказал выдать людям не только жалование за весь срок, но и сверх того, фактически раздать все казенные деньги, чтобы не были конфискованы русскими.
А после он приказал сжечь все штабные документы. И застрелился. Жаль — он был истинный солдат Америки!
Нас долго везли по враждебной стране. Предупредив, что бежать бессмысленно и опасно. И подчеркивая, что русский конвой, это не столько для предотвращения бунта и побегов, как для охраны нас от китайского населения. Больше тысячи километров до Пекина — где нас должны были перегрузить в железнодорожные составы, а дальше, отправить в один из китайских портов и посадить на суда, чтобы вернуть домой. Нас выгрузили на окраине и сказали, что путь до станции мы должны проделать пешком, «но там всего две-три мили». И раненые были от этого избавлены, а вот офицеры должны были идти.
И мы шли безоружные, в окружении русских солдат со штыками наперевес — через весь город Пекин! На нас смотрела толпа — и желтомордые не сомневались в сути происходящего: русские победители гонят пленников в свою Сибирь! Я видел презрительные взгляды и слышал оскорбительные крики. И там были газетчики с фотографами — которые снимали этот позор!
Тогда я обратился к старшему в русском конвое. Меня поддержали многие из наших офицеров, что шли рядом со мной — мы не подписывались принимать участие в том, что уронит престиж США, особенно в глазах китайцев! Мы сказали, что никуда дальше не пойдем. На что русский офицер ответил, что это ваше право — но тогда те, кто откажутся, будут препровождены в лагерь, и сидеть там еще бог знает сколько, ну а те, кто сегодня сядут в поезд, очень может быть, уже через несколько дней поплывут домой. И что о том будет объявлено всем — «чтоб каждый из вас решал сам за себя».
У нас не было сомнений, что очень многие, особенно рядовой и сержантский состав, выберут второе. Мы только что видели смерть своих товарищей, вдали от дома, и страстно желали лишь одного, скорее увидеть Штаты. Ну а русские, с их византийским коварством — что ж, еще придет время, когда они заплатят за все. И мы думали тогда, что когда наш Дуг призовет под знамена, раз и навсегда решить проблему коммунизма — ему потребуются солдаты.
И мы продолжили свой крестный путь — под свист и улюлюканье беснующейся желтомордой толпы. Но уже в Чемульпо, при погрузке на корабль, я сказал русскому офицеру:
— Вы нас не победили. Наш Президент приказал нам сложить оружие. Иначе мы, цвет и элита Армии США, прошли бы сквозь вас, как через форты Сталинграда.
На что русский лишь усмехнулся и ответил:
— Сталинград никогда не был крепостью, и там не было фортов. Просто мы знали там, что за Волгой для нас земли нет. Вы бы не прошли.
Ну вот, дошли наконец! Наша земля — ничего, что вроде как и китайская. Наши тут стоят — значит, наша!
Что после того боя было — да много всего. Фрицев мы все же разделали. Хотя они тоже не дураки оказались — мы выдвинулись, чтоб их на пути к аэродрому перехватить, а они, в том городишке, где высадились, всех местных перебив (слава богу, что китайская территория, а не советская!), пошли к городу нашему. Хорошо, транспорта у них не было — даже реквизированного. И успели наши дозорные на джипах и заметить, и доложить. А после, разыграли мы сначала игру в «кошки-мышки», джипы с крупняками на открытой местности против пехоты удачно работают издали, не вступая в ближний бой. А еще, у нас были «ближние» рации на УКВ, так что мы могли координировать действия, у немцев же с этим было хуже — и загнали мы фрицев в низину между холмами, и накрыли там из РСЗО. После оставалось лишь зачистить — и обошлась нам вся баталия в тридцать два человека, считая и раненых. Двое наших, советских — Болт и Студент, оба из местных (этого времени) кадров. Но Васю Болтова я по сорок четвертому знал — на Одере живой остался, а тут словил из МГ, и двухсотый! Ну мы тоже, немцев в плен или не брали вовсе, или после отдавали местным китайцам. Если одиночкам и удалось убежать, то я им не завидую. Поскольку патронов и жратвы у них остаться совсем крохи должны. И кого после местные поймают — про тот фильм ужасов я уже рассказал!
Еще, нас на речке пытались остановить. Одно название что река, лишь на подробной карте найдешь — но стоит там корыто, и даже с пушкой: американский десантный катер, переделанный для огневой поддержки, пиндосы такие тысячами клепали для высадки на всякие таравы и иводзимы, а после продавали или уступали союзникам. Пришлось на него последний залп РС потратить, накрыло так, что даже пленных нам не досталось. Но один труп точно, на китайца не был похож — то ли командир от янки, то ли наемник, в Китае еще до войны европейцев немало осело, включая русских белогвардейцев, и тоже бывает, служат в воинстве Чан Кай Ши, или кого-то их его генералов.
