Мао так и сидит в своем Особом Районе — вот только формально теперь он считается частью КНР, а значит Мао у Ван Мина в подчинении. И сведения есть, что со здоровьем у Мао не очень — лучевку он в Сиани схватил, так что не заживется.
Стругацкий собирается на дембель уйти. Чтобы заняться востоковедением и журналистикой, начальство не против — но наша Контора будет его так ненавязчиво по жизни вести. Как сейчас, он тоже за столом, и не один, а с девушкой Верочкой, из «смоленцевок», доверенный кадр Лючии, в Ленинграде с ней была на показе мод. Так вроде Аркадий был в нашей истории на ком-то уже женат — вот не помню? Ну а здесь будет, как мы устроим!
Ли Юншен, сам здесь на птичьих правах, испросил разрешения прийти с дамой — и приволок сразу двоих, тех самых сестричек, Лан (переводится как «орхидея») и Кианг («роза»). Причем Аня с Лючией явно были в курсах — если китаяночки пришли уже одетые по «русско-итальянской» моде, подобно нашим «королевам», причесанные, в меру накрашенные, в таких же платьях-солнцеклеш, накидки и шляпки с вуалью в прихожей оставили. А я, блин, один как перст! Хотя не далее, чем вчера гулял по Москве под ручку с красивой девушкой Машей, не просто знакомой с улицы, а сестричкой из нашего госпиталя, и, как я подозреваю, кадром от нашей Ани (стиль, манера держаться и одеваться похожи, даже пластика выдает, чем-то таким «от Смоленцева» девочка занималась — а «товарищ Лазарева» все не оставляет попыток меня женить, последним из всей команды неокольцованным хожу). Мы, защитники Отечества, и не старые еще, и в чинах, и с наградами, пользуемся здесь успехом, как наверное в 2012 был бы я холостым сыном нефтяного олигарха, рассекающим по Москве на «бентли». Что ж — я, простите, не монах, и не так давно тридцатник разменял, и на здоровье не жалуюсь, как там в песне у Кукина, «тридцать лет, это возраст вершины». И тоже мог Машу пригласить — вот обидится теперь! А Юншен гад, мог бы быть и скромнее!
Ну и подрастающее поколение заглядывало — дети Лазаревых и Смоленцевых. Присутствовали еще Мария Степановна, «домоправительница», и две домработницы, уже бабули — хорошо, квартира большая. И на столе наши спецпайки — включая икру, семгу, копчености и фрукты. Дамы лимонад пили, ну а мы, как положено.
Все с наградами, в парадке, как положено офицерам. А вот я за все это китайское дело ни черта не получил — ну кроме денежного довольствия за весь срок, правда, по самой высшей норме. Вернулся живой, целый, и без взысканий — и ладно. В Москве еще с неделю, а там — куда пошлют! Кого изничтожать будем, ради интересов СССР?
О том завтра будем думать. А пока — пили, ели, беседовали. И танцевали, под радиолу — не «тискотека» конца века, а настоящие вальс, танго — так, что у дам юбки становились как зонты, открывая ножки не хуже «мини». Я сначала, из интереса, с одной из китайских близняшек кружился — в руках как кукла, глаза потупила, по-нашему лишь «да, большой руски господин», «нет, большой руски господин». А после решился саму «королеву Анну» на вальс пригласить, конечно, с дозволения Адмирала.
О чем говорили — не расскажу. Только вот мечтаю — чтоб история снова бы расщепилась и попасть мне в сорок второй, когда она еще своего Адмирала не встретила. Или в иную временную линию в сорок четвертый, до того, как ее в Белоруссии немцы убили. Интересно, а сам я в скольких экземплярах существую — если академики, высокие материи обсудив, склоняются, что при временной развилке идет копирование объектов, а не перенос? И что будет, если копии как-то встретятся — анигилируют, или мирно пообщаются, как мы сейчас?
И ненавижу пиндосов проклятых! Которые во всем виноваты. В чем конкретно — да хоть в том, что я сейчас злой! Эх, пройти бы по Вашингтонщине, и чтоб впереди все горело и разбегалось, а позади все горело и уже не дышало! Я ведь, когда в Китае их убивал — чувствовал, что мне легче, на время. Жаль что мало — всего семнадцать на моем личном счету, это которые без сомнения, может и еще были. Ненавижу, за тот СССР!
А после танцев, когда дошло до гитары — я вспомнил песню, из иных времен.
Эти люди военные, ходят в форме так редко.
В орденах появляются, лишь в особые дни.
Их работу нелегкую, называют разведкой,
И нечасто до старости доживают они.
Я пел, и смотрел на Нее. Может хоть запомнит меня таким — и вспомнит, когда я не вернусь.
Электронные часы-браслет — китайская поделка, не самая последняя модель. Явно не новые, и в нерабочем состоянии.
— Тридцать пятый год, Свердловская область — сказал комиссар госбезопасности Александр Михайлович Кириллов — взят у шайки урок, беглых из лагеря. По утверждению их главаря, они там попутно «какого-то фраера завалили, у него еще были вещи непонятные, так выбросили за ненадобностью». Теперь у этих гавриков не спросишь — на них много чего висело, один лишь побег с убийством конвойных, это уже вышак всем. Решили тогда, что удачно попался им засланный шпион — и штучка, в которой эксперты так и не смогли разобраться, лежала в хранилище вещдоков все эти годы. У нас, еще после вашего случая, разослана инструкция по территориальным отделам, о всех непонятках, которым объяснения нет, не замалчивать, а докладывать в Москву. Сколько уже мусора прислали — но вот у кого-то из свердловских товарищей и памяти хватило, не забыть то дело, и педантичности, предмет подробно описать. Ну а дальше — все по бюрократии. Что скажете?
