они могут сделать действительно хороших истребителей — если всю войну просидели на наших поставках по ленд-лизу? За которые кстати, так и не расплатились, по бедности! Вот сколько у них сейчас этих реактивных Мигов, о которых лимонники с лягушатниками пишут всякие бредни?
— Ну, штук двести наверное — предположил капитан Адамс.
— Не двести, а тридцать два! — ответил Форест — мой приятель из разведотдела сказал, установлено точно. А в наших ВВС сорок тысяч боевых самолетов, вот и считайте!
Так что майор был уверен — будет приказ, и вперед, за победами, чинами и орденами! А когда мы войдем в Москву, и Россия капитулирует… вот тут среди офицеров тогда возник спор. Одни считали, что мы будем милосердными победителями, в отличие от Гитлера, ну что за дурной тон, убивать всех не разбирая, надо лишь тех, кто не приемлет наших идеалов! Другие же утверждали, что наша американская демократия, это бесспорно, самый лучший политический строй, и кто утверждает обратное, тот просто сумасшедший — однако же кто-то должен и работать на ее благо, и ведь вы не считаете, что все русские, негры, китайцы должны иметь равные права с белыми людьми? Тогда, сугубо в теории, можно было предположить, что чернокожий способен стать Президентом Соединенных Штатов, что есть абсурд! Хотя конечно, истинный джентльмен должен быть милостливым с животными и неграми, если конечно они смирны — быть подобием Саймона Легри, это дурной тон! Сошлись на том, что после победы — как наш Президент решит, так и будет. А вообще, русские после будут нам благодарны, за то что мы их освободили от сталинской тирании и приобщили к демократии!
Шестьдесят шестой танковый батальон Армии США во исполнение приказа, выдвигался к границе, чтобы поступить в оперативное подчинение командования 39й пехотной дивизии. Пятьдесят пять танков — в роте три взвода по пять машин, плюс два в управлении, и еще четыре в штабном взводе батальона. Но «паттоны» лишь в первой роте и в штабном взводе, получены этим летом, вместо «першингов», экипажами еще толком не освоены. Вторая рота на старых добрых «шерманах» с длинноствольной 76-миллиметровкой, третья на новейших легких «бульдогах», которые, однако, «шерману» почти не уступали: вес за двадцать тонн и тот же калибр пушки, в ту войну их бы к средним причислили, немецкий «панцер три» с ними наравне. Ну и в хвосте колонны тянулись с десяток грузовиков с батальонным имуществом и снабжением.
Должны были быть на месте еще засветло. Но эти проклятые лягушатники — их Президент сегодня выступил с совершенно возмутительной речью! Надежда, что из Вашингтона быстро вправят ему мозги — ну а пока, нас тут сразу стали за оккупантов считать? Когда мы готовы в бой идти, сражаться, а возможно и умирать, за свободу, равенство, братство, что там еще — этих лягушатников, которых русские в свои колхозы погонят и в ГУЛАГ сошлют, если придут завтра?
Был четкий план передвижения, полученный в штабе. Знаете, сколько труда стоит перебросить даже дивизию — если выделить ей «бутылочное горлышко» единственной дороги, колонна растянется на десятки миль! Потому, для каждого подразделения существует свой график и маршрут, это и есть важнейшая работа штаба. И вот все полетело к чертям!
Сначала был сломанный мост. Колонна дисциплинированно свернула туда, куда направлял указатель объезда. Затем был какой-то городок, решительно все жители которого не понимали по-английски. Затем выяснилось, что у одного из грузовиков почти пустой бак, а на попавшейся бензозаправке отказались принимать не только американские военные чеки, но даже и доллары! И уж совсем вопиюще, в какой-то придорожной забегаловке была надпись на двери — «американских солдат не обслуживаем». Тогда майор удержал парней, порывающихся остановиться и поучить хозяина вежливости — погромили после уже другую лавочку, на которой было написано, «американцам и с животными вход воспрещен», набили морды подъехавшим французским жандармам, отобрав у них оружие и бляхи, и продолжили путь.
Эти проклятые лягушатники — у них ведь было еще до той войны, «лучше нас поработят, чем опять Верден», так открыто писали газеты и кричали политики с трибун! Вот и сейчас — война еще не началась, а на дорогах уже полно гражданских, желающих убраться из опасного места — на машинах, повозках, велосипедах, и просто пешком! Как в книге Экзюпери про сороковой год. И вся эта орава, ползущая навстречу, ужасно мешает, лезет прямо под гусеницы — добро, хоть бы дорогу указали, так ни слова в ответ, «не понимают»! А кто-то и «янки, гоу хоум» проорал! Мерзавцы и трусы! А что со мной генерал сделает, за опоздание — из графика выбились уже!
— Передать по батальону — увеличить скорость! Делай как я!
И командирский «паттон», едва ползущий, резво рванул вперед. Не на пределе, мы все-таки не наци в России, людей давить — но кто не отпрыгнет, мы не виноваты! И хрустело, трещало под гусеницами — вот из старомодного автомобиля скакнули в разные стороны пожилой месье и его мадам, за секунду до того, как траки лязгнули по капоту его колымаги. Страшно орала покалеченная лошадь, почти как человек — а что осталось от телеги, по которой проехал танк, можно представить! А ручные тележки лишь хрумкали, превращаясь в размазанные по дороге кляксы. Снизу из толпы слышались крики, проклятия, стоны — то ли свое имущество жалели, то ли кого-то задавили случайно?
— Расступись, лягушатники! — орал высунувшийся из люка Джо — мы вас от коммунизма едем защищать! Дорогу солдатам мировой демократии!
Сколько они так ехали, разгоняя толпу беженцев и сокрушая их пожитки — милю, две, пять? Затем и народ с дороги куда-то пропал. И как назло, ни одного целого указателя — пару раз попались, так один был замазан краской, а второй и вовсе поломан! Время было позднее, уже начинало темнеть. Но местность вокруг вроде была похожа на один из участков карты, выпуска еще сорок пятого года. Кажется, сориентировались — если прибавим газ, то опоздаем несильно, и есть шанс отделаться лишь словесным взысканием. Поспешим!
Какую-то будку со шлагбаумом снесли походя. Вроде бы, там в сторону бежали какие-то в форме — плевать! Нам надо тут пройти — и интересы
