маневры не очень-то удобно проводить на узком древесном стволе. Особенно – если у тебя столь массивная хвостатая туша.
Отступление воодушевило лешего сильнее, чем похмельного гуляку поутру поднесенный супругой кубок браги:
– Червь! Ко мне!
Монстр квакнул, выгнул спину и, завалившись набок, нырнул в черную глубину. Напоследок еще хвостом-лопатой ударил по воде, да так что брызги во все стороны да волны. Отказался, значит, от честной схватки! Бежал с поля боя!
Подняв лицо к небу, леший расхохотался. Он, сын Лиха, победил порождение древних туннелей! Честно победил, нахрапом взял!
Снежинки залетали в рот, путались в ресницах и таяли на щеках. Лешего трясло от радости. Если надо, он может Мос до основания, до древних руин, свернуть, а потом поставить на место!
Но главное – отвага лешего привела в восторг трибуны!..
Будто что-то твердое уперлось в висок. Повернув голову, Зил поймал взгляд Мора. Это его отрезвило. Испытание еще не закончено. Да, до желанного берега можно доплюнуть, но расслабляться не стоит.
Леший медленно двинул по бревну. Шаг. Закрепиться, позволить подошвам ботинок надежно прилипнуть ко льду. Еще шаг…
Голова закружилась. Колено пронзила боль, будто по нему рубанули топором. И вырвали позвоночник, а вместо него сунули горящую обугленную палку.
Да что ж такое?! Почему вдруг?..
Еще шажок. В глаза будто напустили дыма. Но это ничего, если надо, леший пойдет на ощупь. Чуток до берега, а уж там, на ровном, и прилечь не зазорно…
Леший сорвался с бревна, не добрав до цели каких-то пару мер.
Вода встретила его холодом и тьмой.
Глава 2
Незваные гости
Скальный дракон – или просто скальник – кровожадно разевал пасть на того, кто сидел в роскошном кресле и силился согреться, кутаясь в толстое одеяло. Клыки у скальника – камни грызть, рогами кого угодно пронзит насквозь. Костяные пластины вдоль морды туго обтянуты матово-черной кожей, от которой рикошетят не только стрелы, но и пули. И все же его голова – в глазах навек застыла свирепая жестокость – стала трофеем того, кто нещадно мерз у камина.
Генерал Барес вот этими руками скальника. Вот этими!.. Разве что тогда они не тряслись старческой дрожью, от которой избавит только смерть, и шерсть была куда гуще, без седины…
Огладив пучки вибриссов над глазами, генерал подмигнул драконьей башке. Она до сих пор слегка фонила, ведь там, где обитают скальники, уровень радиации еще о-го-го. Об этом свойстве чучела над камином знали все в Минаполисе, поэтому в генеральские покои захаживали исключительно по делу и старались не задерживаться, что более чем устраивало хозяина.
Пожирая сучья, трещал огонь. От него волнами исходило тепло, но Барес лишь сильнее зарывался в одеяло. Пахло золой.
В это трудно поверить, но когда-то старина Барес, Барес Непобедимый-И-Неустрашимый, был молодым. Шла война. На передовой ударили такие морозы, что влага из выдыхаемого воздуха осыпалась замерзшими кристалликами. Он, совсем еще котенок, вдруг сильно заболел, – чего с ним никогда не случалось ни раньше, ни после – но отказался покинуть окопы и отлежаться в тепле, ведь гибли его друзья, его братья. Так и ходил в атаки – выкашливая легкие и надрывно сипя, вместо того, чтобы рычать на проклятых людишек. Тогда рядовой Барес даже не мечтал стать генералом. Да что там, он даже не надеялся выжить… С тех пор мерзнет и в холод, и в жару.
В гулкую броню двери постучали негромко, но требовательно – адъютант пожаловал. Прочие со страху едва слышно скреблись или же норовили двинуть со всей дури, с намеком, что старый плешивый кот для них не авторитет.
Глупцы, все глупцы.
Барес тоже.
– Давай уже, – выдохнул он на озябшие пальцы, когти которых хоть и затупились, но еще крепки. Он никогда не запирался, и потому отрывать пушистую задницу от кресла, чтобы впустить посетителя, не требовалось. – Да не стой на пороге! Но если ты, жаба, опять принес плохую весть…
Скрипнули ржавые петли. Генерал запрещал их смазывать. Ему нравился звук окисленного металла. Нравился тем, что всех раздражал.
В кабинет вошел – точнее втек – молодой еще в сравнении с Баресом рептилус.
Любого рептилуса в полумраке легко спутать с чистяком, не заметишь ведь, что кожа светло-голубая и что ее будто обтянули мелкоячеистой сеткой, от которой навсегда остались следы-пролежни. Даже по меркам людишек адъютанта можно было назвать красавцем: высок, строен, длинные черные волосы на затылке перехвачены серебристой проволокой.
– Хороший день для смерти.
Глядя в сторону, – это сразу насторожило Бареса – адъютант проследовал к рабочему столу начальника. От присосок на последних фалангах пальцев
