— Что же конкретно произошло?
— Да ни чего особенного. Энергия Поты-Попы искривила пространство дробно, поэтому волны тяготения изменили геометрию предметов в лаборатории, не нарушая их внутренней связи. Предметы стали «размазываться». Это мы на себе испытали, подергались немного. Одновременно энергия гравитации, трансформируясь в поле первичности, перешла в тепловую энергию — вот тебе и высокая температура в блок-отсеке. Как видишь, все до обидного элементарно и просто. Во всем мы разобрались. Остался лишь вопрос — откуда взялся я после того, как сгорел? Вся надежда на собачку. Ах, если б она нашлась!
Проходили дни, но собака не появлялась. Тока переживал. И куда подевалась его мягкая прыгучая походка и приветливая улыбка. Ходит как по принуждению, вялый, неразговорчивый. По второму каналу связи дали объявление о розыске живой или мертвой собаки породы ньюфаундленд с красным треугольником на спине. Добровольцы прочесывали лесные массивы, прощупывали дно рек и озер. Собаки не было. Тока плакал.
В лаборатории полным ходом шла подготовка к эксперименту, задуманному Владимиром на Никишихе в момент нашего отдыха. Как и прежде, друг поручал мне несложные работы, каждый раз объясняя, что нужно сделать и как сделать. Это не ускользало от внимания сотрудников. Вполне возможно, они сомневались в моих умственных возможностях. Добрыня все чаще и все подозрительнее поглядывал на меня. Я до сих пор старался ни с кем не разговаривать. Ну о чем мне с ними говорить? Не о погоде же. Чувствовал же я себя с каждым днем все отвратительнее и отвратительнее, будто совершал какую-то подлость или будто я преступник, ожидавший со дня на день ареста. Дальше так жить было невмоготу. Тока предлагал мне выбрать один из трехсот маршрутов кругосветного путешествия и соглашался быть сопровождающим. Но Владимир боялся отпускать меня, жалел, приободрял и обещал, что скоро все наладится, и мы заживем по-человечески. Он снабдил меня выбранными по своему усмотрению книгами и посоветовал их прочитать. Собственно, это были не книги, а тонкие, плотные пластинки, побольше открытки. При легком нажиме с правой стороны на кружок появлялось изображение текста. Прочитал страницу, нажал на кружок и читай дальше. Если текст красноватый, то можно надавить на кружок с левой стороны и посмотреть объемную иллюстрацию к прочитанному. Я быстро приспособился к такому чтению. Удобно, ничего не скажешь. Но как было ни интересно, читал я мало. Подолгу теплыми вечерами бродил по аллеям парков, сидел на берегу Ингоды, а то и просто валялся дома на диване и все думал, думал. И ведь знаю, что попусту теряю время, что надо быстрее и больше узнавать, вживаться в новую жизнь, толкаться среди людей, общаться. А я уединялся и пускался в размышления. Не получается ли так, что ВРЕМЯ, выкинув со мной такую штуку, когда-нибудь опять перебросит меня в двадцатый век, в мою холостяцкую комнатушку. По чьей-то воле я здесь гость, кому-то я нужен. Всем нутром, всем существом своим я чувствовал, что это все идет оттуда, из Космоса. Владимир хоть и говорит, что в мире все возможно, однако вмешательство чужого разума не принимает, он верит в свой разум человека. Но что-то тайное волнует его. Про факт воскрешения на Никишихе он не любит вспоминать, сразу замыкается в себе и становится грустным.
Несколько раз мы с Владимиром были в старой школе, где в теплом бассейне жил наш бегемот. Там всегда было много детей, приходили и взрослые. В помещении росли кустарники и травы, были разбросаны валуны, на которых можно было сидеть. Расфранченный стасемидесятилетний дед Алдоша с крашеными усами ухаживал за бегемотом и следил за порядком.
Незаметно подошел день проведения эксперимента по расколу ка-спирали, которая, по словам Владимира, должна была, как бы впустить в себя массу вещества и тут же отторгнуть ее, то есть переместить.
В лаборатории стояла напряженная тишина. Каждый занял свое место. Я тоже, как настоящий ученый и экспериментатор, сделав умное лицо, стоял по правую сторону от Владимира. Робот в блок-отсеке соединил гра-контакт. И ничего не произошло, питание само не включилось, повышения температуры не было, предметы в лаборатории не размазывались. Это означало, что все причины для самопроизвольного процесса исключены. Владимир показал мне большой палец.
В камеру, в качестве массы вещества, положили действующий радиопередатчик для того, чтобы, когда он переместится, можно было бы по пеленгу найти его на расстоянии до десяти миллионов километров. Владимир проделал манипуляции с клавишами на главном пульте «Аленушки». Вроде бы ничего и не случилось, но я увидел, что все облегченно вздохнули, и напряжение спало.
— Ура, наша взяла! — тихо, но с чувством сказал Владимир.
Радиопередатчика в камере не было — он переместился в пространстве. Все заулыбались, столпились, заговорили. Юлия в порыве чмокнула губами Владимира в щеку и сама же смутилась. А тот не растерялся:
— А в другую?
— Хватит и одной.
Бравый парень в ярко-желтом одеянии сидел перед пеленгатором и хмурился. Покрутив верньеры, нахмурился еще сильнее:
— Сигналов нет.
— Как это нет? — всполошился Добрыня.
— Передатчик снабжен тройным дублирующим устройством и специальной защитой, — сказал Тарас. — Он не может выйти из строя.
— Во всяком случае, на Земле его нет, — спокойно ответил бравый парень.
