саморегулирующимся, а мясо было — наивкуснейшим и нежным.
Замечу сразу, что из-за бычков и баранов мир раскололся на два лагеря, как я уже говорил — синтиков и натураликов. Они не враждовали, но споры были горячими, они устраивали симпозиумы и съезды. Натураликов было большинство, к ним примыкала армия гурманов — любителей крокодильего, носорожьего, черепахового мяса и прочих мясных деликатесов. Натуралики хоть и были согласны с лозунгом синтиков «живому — жить», но доказывали необходимость приема только натуральной биологической пищи.
Пошла мода на меха — и появились меховые плантации. Широкие ленты соболей, песцов, бобров не уступали по качеству и красоте натуральным мехам, да они, по сути дела, были натуральными, потому что выращивались как бы на коже зверьков, а кожа росла на толще биологической массы, представляющей собой нечто вроде общего организма животных. Биологи добивались ежемесячного снятия «урожая» и думали, как наделить меха свойством по мысленному желанию владельца плаща или куртки менять их цвета и оттенки.
В любом городе, прежде всего бросалось в глаза изобилие всевозможных товаров и изделий, какие только может вообразить фантазия человека. Всегда и везде все можно было получить. Пошел и взял. Я как-то спросил Владимира, есть ли в их сверхпроцветающем и благоденствующем обществе дефицит?
— Какой именно? Дефицит возбуждения, емкостной, системы зет?
— Да обыкновенный, товарный.
— Не специалист. Спроси у Юльки.
— Не знаю, — ответила Юлия. — Всегда создается что-то новое, и оно по началу бывает в малых количествах. Может, это и есть дефицит? Посмотри на этот забавный приборчик, — она показала висящую на бусах на шее золотистую медальку с непонятными кабалистическими знаками. — Все, что я за день увижу и услышу, остается здесь. В любое время я могу по домашнему видофону воспроизвести все увиденное и услышанное. Это и необходимость и украшение.
— И что же, за ним очередь?
— Это когда народ цепочкой стоит?
— В основном-то он стоит толпой, к тому же и давится.
— Такого не бывает.
У микробиологов свои заботы. Они управляют микроорганизмами в техническом плане, в сельскохозяйственном, в геологическом, в водном и в медицинском. Они всю жизнь учатся управлять круговоротом микроорганизмов в природе. Бактерий и микробов на земле неисчислимое множество, и всегда они в чем-то приносят пользу, а в чем-то — обязательно вредят. Они полезно-вредные, и нет их абсолютно полезных или вредных. Мало природных микроорганизмов, так их еще искусственно получили сотни видов, но опять-таки, в чем-то от них польза, а в чем-то и вред. Вот и приходится дирижировать этими несметными невидимыми полчищами, направлять их деятельность в нужном направлении, регулировать численность и следить, следить. На первый взгляд работа — прозаичная и не творческая. Брат у Юлии — микробиолог, и я как-то спросил его, почему он выбрал эту профессию и не лучше ли ее сменить?
— Никогда и ни за что! — ответил он. — У меня самая лучшая профессия!
Он убедил меня, интереснейших проблем у микробиологов побольше, чем у других специалистов. Во-первых, все микробы должны быть только полезными, и ни одного — вредного. Во-вторых, именно они будут возводить города, строить на биологической основе заводы и фабрики, обеспечивать полноценным питанием миллиарды людей и давать им долголетие, им предстоит первыми освоить планеты далеких звезд, подготовит их к заселению людьми. Изменять состав атмосферы на Венеры, разумеется, тоже будут они. Подготовить почву для насаждений — тоже работа микроорганизмов. Мечта любого микробиолога — получить хотя бы один абсолютно полезный микроб, в худшем случае, один вредный.
Генетики, биохимики и цитологи, а так же физики, «ударившиеся» в биологию, и биологи, увлекающиеся методами математического моделирования биологических систем, работают над созданием мыслящих животных способных передвигаться в космосе, используя в качестве питания энергию космических лучей. Они же создают в лабораториях жизнь на основе фтора и кремния. Обычную белковую жизнь на водно-углеродной основе приспосабливают сохраняться при большой радиации и высоких температурах.
Сколько грандиозных технических проектов! Между орбитами Юпитера и Марса из материалов пояса астероидов сооружался гигантский телескоп, принцип работы которого был основан на принципе функционирования человеческого глаза, тысячекилометровый хрусталик которого с изменяющейся кривизной поверхности собирал в триллион раз больше света, чем сильнейший оптический телескоп. «Зрительный нерв» космического глаза должен соединиться с живым нервом глаза человека, и тот получит возможность видеть с большим увеличением изнутри свой дом-галактику, видеть у какой звезды сколько планет. Если же вооружить тот «ГЛАЗ» соответствующей оптикой, то можно рассматривать поверхность ближайших планет как бы с высоты птичьего полета.
В конце прошлого века начали пробивать туннели, соединяющие крупные города мира. Это были прямые коридоры под шарообразной поверхностью
