еще много тысяч других островов.
Дженин стояла на самом краю, ее пятки упирались в землю, а носки уже были в воздухе. Мне стало страшно, что она сейчас упадет и не сможет удержаться. Запаникует, забудет, как плавать. И будет падать и падать все ниже, до самого солнца, пока не сгорит, как спичка, оставив после себя лишь струйку дыма и частички пепла. Падение – это мгновенная кремация. Или я сигану вслед за ней и героически спасу.
– Я бы на твоем месте… – начал я.
– Ты бы – что?
– Э-э… короче… я бы был осторожнее.
Она улыбнулась мне и стала демонстративно балансировать на обрыве.
– Ты волнуешься?
– Нет.
– Волнуешься, волнуешься. О чем ты волнуешься?
– Ни о чем. Ни о чем я не волнуюсь.
– Ты говорил, у тебя есть водяной бассейн?
– Говорил. Есть.
Мы ушли с берега и вернулись к дому. Я скрутил настил, которым мы прикрывали бассейн, чтобы вода не испарялась. Воды было чуть меньше половины. Папа сказал, что дольет еще, когда цены на воду упадут, или когда пойдет дождь. Но глубины хватало, чтобы плавать, если не нырять. Мы переоделись и поплескались немного в воде, проплыли пару кругов. А потом легли на надувные матрасы и лежали на воде, ощущая спинами теплый воздух.
– Дженин, – сказал я.
– Мм?
– Что ты будешь делать после окончания четверти, когда начнутся каникулы?
– Мы отправимся охотиться за облаками.
Я это знал, конечно. Но я спрашивал не для того, чтобы получить ответ. Я спрашивал, чтобы подвести к следующему вопросу.
– А как далеко вы поплывете? Просто на день?
– Нет. Дальше. Намного дальше.
– А куда?
Она приподняла голову с подушки матраса и посмотрела на меня.
– Почему ты спрашиваешь? – спросила она. – Почему ты вообще со мной дружишь, Кристьен? Зачем тебе это?
Я пожал плечами – что не так-то просто, когда ты лежишь на резиновом матрасе в бассейне.
– Ни зачем. Ты мне просто нравишься. И спрашиваю просто потому, что мне интересно. В этом же нет ничего плохого, ведь нет?
– Пожалуй, нет. В этом нет ничего плохого.
Она подгребла к краю, который был бы глубокой частью бассейна, будь он полон, а затем обратно, легонько шевеля в воде пальцами рук и ног.
– Так куда вы поплывете? – настаивал я. – Куда приведет вас это далекое путешествие?
– Обычно мы заплываем за Запретные Острова, – ответила она. – И доходим до самых Островов Инакомыслия.
– Зачем? – удивился я.
– Мы привозим им воду, разумеется, – ответила она. – Мы всегда так делаем. Раз или два в оборот. Нашей воды и того, что они добывают сами, им хватает до нашего следующего приезда. Они рассчитывают на нас, – сказала она. – Мало кто туда суется. Только охотники за облаками.
– Почему нет? Почему другие туда не приезжают?
– Боятся.
– Чего?
– Их соседей. Запретные Острова от них совсем близко.
– А вы не боитесь?
– Конечно, боимся. Но мы ведем себя осторожно.
– И вы все равно плывете и снабжаете инакомыслян водой?
– Если бы не мы… – она не закончила и отвернулась от меня, как будто задремав на солнце.
Я брызнул на нее водой.
– Эй!
Она брызнула на меня в ответ, да так, что я сразу промок до нитки. Девчонки – они такие. Их ответные удары всегда чересчур. Они не отвечают тебе тем же, они отвечают в десятикратном размере.
– Эй! – сказал я. – Зачем это ты?
