замками, также беспечно распахнутые, мы вошли в Золотой коридор – длинный, мрачный, зловещий…
– Ух, гнёт-то как, – поежился Мастер. – Аж по шкуре мороз.
– Не то слово, – отозвался Даль.
Золотые панели давили, словно могильные плиты, каждый из нас всем своим существом ощущал это давление. Словно радиация, пронизавшая все вокруг, вдруг обрела вес и принялась сдавливать нас со всех сторон…
Под нашими ногами лежала светлая плитка, слева тянулась стена с плотно закрытыми дверями, справа – окна, не мытые со времен аварии и потому почти не пропускающие света. А над нашими головами под золотым потолком тускло, неприветливо мерцали светильники.
– Как в склепе, – пробормотал Призрак.
– Не нагнетай, – буркнул Мастер. – И так тошно.
Внезапно одна дверь слева резко распахнулась. Мы вскинули автоматы… но никто из нас не выстрелил. Потому что в коридор шагнул безоружный человек в снежно-белом халате. С виду лет пятьдесят, волосы с проседью, выбивающиеся из-под белой шапочки, худые руки, перевитые венами, под мышкой – картонная папка с тесемками. Человек удивленно посмотрел на нас, поправил очки на мясистом носу и сказал голосом умудренного жизнью профессора, вещающего с кафедры:
– А что вы делаете тут, молодые люди? Это режимное предприятие, сюда нельзя с оружием и в таком виде. Безобразие. У нас запуск реактора через сорок минут, а по станции бродят не пойми кто…
Он говорил что-то еще, а я стоял и смотрел на этого давным-давно умершего человека, чувствуя, как мерзкий, холодный пот стекает между лопаток. Возможно, там, в своем времени, он и правда стоял вот так, глядя на четверых вооруженных сталкеров и не понимая, с кем встретился. И мы так же таяли на глазах, становились полупрозрачными, теряясь в тенях Золотого коридора, как это сейчас происходило с ним. Речь человека в белом халате становилась все тише и тише, и сквозь его фигуру я видел, как медленно закрывается за ней желтая дверь…
– Что происходит?.. – разобрал я в невнятном бормотании призрачного ученого, потирающего морщинистый лоб. – Похоже, галлюцинации начинаются. Черт побери, надо меньше работать…
Дверь негромко хлопнула за мгновение до того, как фигура в белом полностью растворилась в воздухе.
– Зона морочит, – тряхнул головой Мастер.
– Пошли, – сказал я. Призраки прошлого это, конечно, жуть, но не смертельно. Пережить можно. Как и безотчетный ужас, сжимающий ледяными тисками внутренности каждого из нас.
Окна по правую сторону от нас сменились сплошной золотой стеной, и мы шли, стиснув зубы, оставляя позади себя бесконечную вереницу запертых дверей слева… и стараясь не оборачиваться. Потому что за нашими спинами эти двери хлопали, после чего отчетливо слышался шум шагов и многоголосое невнятное бормотание. Там, позади нас, кипела жизнь, оставшаяся в далеком прошлом мертвой станции, вернее, смутные тени той жизни, все еще существовавшие там, в другом времени, – а возможно, в другой вселенной, где не было той страшной аварии…
– Коридор помнит, – хрипло произнес Призрак. – Он помнит все и не хочет, чтобы мы шли дальше. Мы для него угроза, вот он нас и пугает…
– Главное – не оборачивайтесь, – жестко сказал я, перекрывая голосом шелест теней за спиной, – уж больно живо вспомнился мне мой путь через Копачи. – Обернетесь – и всё. Либо с ума сойдете, либо…
Я не договорил, потому что по ушам ударила… мертвая тишина.
Всё прекратилось разом, и аж в ушах заложило от полного отсутствия каких-либо слуховых раздражителей. Звуки наших шагов и нашего дыхания потонули в этой тишине, вязкой, словно густой кисель…
И тогда медленно, бесшумно и неотвратимо прямо на наши головы начал опускаться потолок вместе с лампами, мерцающими ирреально-потусторонним светом…
– Стены, – прохрипел Дальнобойщик. – Смотрите! Жуть-то какая…
Стены тоже сдвигались, грозя раздавить нас, превратить в кашу из мяса и костей. И одновременно вокруг нас начала сгущаться темнота, лишь немного разрежаемая мертвым светом потолочных ламп, вместе с потолком опускающихся на наши головы…
– Бежим! – рявкнул Призрак, но я схватил его за плечо и слегка встряхнул.
– Не вздумай! Лучше стой, где стоишь!
– Но потолок, стены…
– Нет, – рыкнул я. – Не верю! Слишком много энергии нужно потратить на такое, чтобы раздавить нас! Нереально даже для Зоны! Не верю!!!
Последние слова я выкрикнул уже в темноту, черную, словно деготь, из которой – я откуда-то точно знал это – приближался к нам смертоносный пресс, от которого, может быть, мы смогли бы убежать, если б сейчас неслись сломя голову по темному коридору…
Но сейчас я не верил этому своему знанию, своей интуиции, почему-то уверенный, что сейчас – не моя она, чужая, вбитая мне в голову Золотым коридором. И мы стояли, стиснув зубы и – что уж тут скрывать – ежесекундно ожидая, когда наших плеч и макушек коснется холодный металл…
Вдруг все пропало, словно абсолютно черный кадр в киноленте сменила мрачная, унылая, жуткая, но вполне себе ясная картинка.
