Я подумал о вражеских рыцарях, которые карабкались по осадным лестницам на стены замков во времена Средневековья. Конечно, Северное седло можно считать нашей крепостью, но эти немцы из нацистской партии, которые поднимались по веревочной лестнице, совсем не похожи на рыцарей, черт бы их побрал. Скорее на диких гуннов.
Жан-Клод знаками показывал Дикону, Реджи и Пасангу, которые сидели на корточках позади снежного вала прямо напротив лестницы, насколько высоко поднялись немцы. Пять пальцев и кулак означали пятьдесят футов. Шесть пальцев и кулак… восемь пальцев и кулак.
Мы установили спелеологическую лестницу длиной 115 футов. Немцы приближались к самому верху, стреляя туда, где им привиделось какое-то движение. Снайперы теперь стреляли в снежный вал у верхнего края карниза с лестницей. Я понятия не имел, куда попадают пули от «шмайссера», но дрожал от страха, слушая треск близких очередей. Размеренные выстрелы бывшей снайперской винтовки Дикона доносились издалека, откуда-то с ледника.
Признаюсь, мне было очень страшно.
Однако не до такой степени, чтобы ослушаться приказа Дикона, который два раза свистнул. Мы с Жан-Клодом низко пригнулись, отступили на несколько шагов назад, к седлу, и со всех ног бросились к тому месту, где среди громадных ледяных глыб, которые мы подкатили к снежному валу над карнизом, ждали Пасанг и Реджи.
Же-Ка остановился перед снежным валом и заглянул в туннель, который вырыл загодя. Вскинутый вверх кулак сообщил нам, что немцы по-прежнему поднимаются, а восемь пальцев означали, что до конца лестницы им осталось около 20 футов.
Теперь самое для меня трудное — я не был уверен, что справлюсь, пока не сделал этого. Перебросив свое тело через снежный вал, я перекатился на живот и пополз к дальней стене карниза.
Пули ударили в стену в пяти или шести футах надо мной, отколов необыкновенно острые кусочки льда, впившиеся мне в лицо. Другие пули вошли в ледяной край карниза впереди. Но Дикон оказался прав: даже снайпер с винтовкой «Ли-Энфилд» с оптическим прицелом не сможет меня достать, если я не буду высовываться. «Хотя, — подумал я, — когда-нибудь мне придется уходить с этого долбаного карниза».
Но и это было запланировано.
— Давай, — выдохнул Ричард, перемещаясь за груду скрепленного болтами металла — подъемник с велосипедным сиденьем, рулем, шкивом, фланцами и длинной опорой. — У нас несколько секунд.
Я кивнул. Мы прислонились спиной к ледовой стене позади нас, уперлись «кошками» на ботинках в намеченные заранее места, согнули ноги и толкнули изо всех сил.
Тяжелая металлическая конструкция заскользила по двум направляющим желобам, которые мы утром соорудили с помощью ледорубов. Пришлось даже вылить на снег четыре термоса драгоценной талой воды, чтобы в желобах образовалась ледяная корка.
Сотни фунтов металла двигались без особого труда, и Дикон стоял сзади — вместо отсутствующий задней опоры, рискуя получить пулю, — чтобы направить подъемник в нужное место. Мы сбросили груду металла с края карниза.
Дикон упал за несколько секунд до того, как град пуль ударил в заднюю стену нашего карниза, и зарылся в снежный вал наверху.
Снизу послышались крики. Эти крики удалялись. Пули продолжали лететь, но уже реже.
Же-Ка показал три пальца. Его любимый «велосипед»-подъемник сбил с лестницы трех немцев. Падение с лестницы должно было быть очень долгим — не только вертикальные 100 футов ледяной стены, но и сотни футов очень крутого склона ниже. Крики падающих немцев смолкли, и внезапная тишина показалась мне почти болезненной. Но поднятые вверх три пальца Жан-Клода показали, что три немца по-прежнему поднимаются к нам. «Если только они не отступают вниз по лестнице», — внезапно подумал я, и эта мысль была для меня как молитва.
Жан-Клод из своего укрытия вскинул кулак.
Оставшиеся три немца продолжали карабкаться вверх, очевидно, держась за веревки обеими руками — стрельба со стороны лестницы прекратилась.
— Щиколотки, — крикнул Дикон.
Я изо всех сил уперся «кошками» в лед карниза и обхватил щиколотки Ричарда Дэвиса Дикона — после стольких лет занятий скалолазанием ладони и запястья у меня очень сильные. Тем не менее при тренировках на ровном снегу и льду Северного седла проделывать это было гораздо легче. Дикон вытянулся вперед, как цирковой акробат, и его грязно-белый пуховик Финча заскользил по ледяному желобу, который мы соорудили для подъемника Жан- Клода.
Я глубоко вонзил свой ледоруб в месте соединения задней стены и горизонтальной части карниза и зацепился за него локтем правой руки. Меня потащило вперед, к краю карниза, но затем зубья «кошек» нашли надежную опору. Едва не порвав мышцы и связки правой руки, я все же сумел остановить скольжение Дикона; верхняя половина его тела повисла в горизонтальном положении над обрывом.
Не торопясь, он прицелился из черного «люгера», выждал еще две или три секунды — могу себе представить лицо первого немца, вероятно, с голубыми глазами, смотрящего на Дикона с расстояния около 20 футов, — и выстрелил из пистолета. Теперь ружейные пули ударяли в ледяную стену вокруг Ричарда — снайперы явно нервничали, боясь попасть в своих, двое из которых оставались на лестнице, — но Дикон выждал еще несколько бесконечных,
