пылью, гарью, потом, но еще и чем-то родным и знакомым одежду.
— Не зна-аю-у, — снова всхлипнула я, не открывая глаз.
А потом вспомнила, резко отстранилась и стукнула его кулаком в грудь, не придумав, как еще высказать свое возмущение.
— Ты где пропадал вообще? Ускакал, не сказав ни слова, бросил умирающую жену!
— Умирающую я как раз не бросил, — рассмеялся Янтарь. — И коль скоро жена уже не умирает, давай ты меня отпустишь хотя бы в ванную. Мы всю ночь провели в дороге.
Я хотела непримиримо возразить, скрестив руки на груди, чтобы не вздумал еще хоть раз выкинуть подобное, но огневик вдруг наклонился к самому моему уху и едва слышно прошептал:
— А если не отпустишь, то придется принимать ее со мной.
Мне показалось, что я покраснела до самых кончиков волос. Я нервно оглянулась на снующих совсем рядом людей: гвардейцы снимали с лошадей поклажу, негромко о чем-то переговариваясь, конюх переминался с ноги на ногу, ожидая, пока мы закончим разговор, чтобы забрать лошадь. Убедилась, что, кроме меня, этого никто не слышал, и поспешно посторонилась, пропуская Янтаря вперед.
— Жаль, — печально вздохнул огневик. — А спинку потереть?
— Дурак, — наконец-то озвучила я давно заготовленный приговор и, гордо вздернув нос, зашагала в сторону дома.
Под дверью ванной в ожидании, пока Янтарь наплавается, я крутилась, как кот вокруг кринки со сметаной, которую хозяйка все никак не оставит без присмотра. Жгучее любопытство не позволяло просто сесть в кресло и с независимым видом вернуться к наблюдениям за утиными страданиями, а столь же жгучее смущение — войти внутрь и начать расспрашивать, прямо пока моется. В итоге я мерила шагами комнату, то и дело замирая перед дверью, с мыслью: «Ну вот сейчас он точно выйдет!» Дверь же оставалась до неприличия равнодушной к моим взываниям.
Ну, он там заснул, что ли? Или утонул? А если заснул и утонул?
Разозлившись на саму себя за желание ворваться и проверить, я хмуро плюхнулась на диван. А мгновением позже дверь ванной наконец распахнулась. Я тут же отвернулась, будто и не дожидалась с нетерпением его появления, а с интересом изучала портреты на стенах, которые после недели валяния в постели вставали у меня перед глазами, стоило их закрыть. Янтарь пересек комнату, уселся рядом со мной, с хрустом потянулся, а затем и вовсе улегся, пристроив голову мне на колени.
Я возмущенно открыла рот, но, скользнув взглядом по синякам под глазами, по устало нахмуренным бровям, по опущенным уголкам губ, промолчала и неуверенно запустила пальцы в еще чуть влажные рыжие волосы, взъерошила, отвела со лба непомерно отросшую челку.
— Ну, и где ты был?
Янтарь открыл один глаз, посмотрел на меня с видом великомученика, понял, что сострадания не дождется и поспать я ему не дам.
— Камелия сбежала, пока я разбирался с твоим несчастным влюбленным. — Я возмущенно стукнула его по плечу. Огневик только скривился, но продолжил: — Кроме того, он проболтался, что его отец тоже прибыл на Юг. Чтобы в случае, если затея провалится, находиться подальше от столицы. Понятия не имею, как Император отпустил командира гвардии на фоне непрекращающихся покушений, но не суть важно. Я хотел найти их, прежде чем эти сволочи испарятся в неизвестном направлении.
— И?.. — Я вопросительно приподняла брови, на мгновение оторвавшись от неосознанного перебирания огненных прядей.
— Нашел, — лаконично отозвался Янтарь.
— И?.. — настойчиво повторила я.
— И они тебя больше не побеспокоят. Никогда, — развивать тему он категорически не желал.
— Но почему ты никому не сказал? Или хотя бы записку оставил, а то я тут напридумывала демон знает что…
Рыжие ресницы дрогнули, приподнимаясь, и золотистый взгляд хитро сверкнул, тут же снова исчезнув.
— С некоторых пор я не очень-то доверяю запискам, — фыркнул он. — К тому же если в гвардии оказался один предатель, пытавшийся заверить меня, что ты сбежала сама, то почему бы не завестись и другому и не предупредить герцога о моем внеплановом визите. Отец перед отъездом назвал мне имена тех, чья верность не подлежит никаким сомнениям, и я взял с собой часть из них.
Я хотела спросить, а почему не всех, а потом внезапно припомнила, что у дверей нашей спальни всегда дежурили парами одни и те же четыре гвардейца, хотя в поместье их было куда больше.
— Как ты догадался? Что это неправда?
Тут он все-таки открыл глаза и наградил меня насмешливым взглядом.
— Ана, я тебя знаю лучше, чем себя. У тебя никогда не получится меня обмануть и со мной притворяться хоть в чем-либо. Учти это на будущее, если вдруг на самом деле запланируешь сбежать с каким-нибудь герцогом.
— Да ну тебя! — надулась я вместо очередных обзывательств.
— Да и оглушить гвардейца дубинкой — явно не твой стиль. В лучшем случае беднягу бы нашли замороженным до обморочного состояния. — Он вдруг перевернулся на бок и почти уткнулся носом в мой живот.
