— Я сам выбирал, какой будет моя жизнь. Теперь из уважения позволь мне самому выбрать смерть.
В отличие от Антуана Байрон мог плакать. Но предпочитал этого не делать. Сейчас ему стоило огромных усилий сдержаться. Кейтар преклонялся перед силой духа архивампира, глубоко уважал его за эту жертву и испытывал огромную благодарность. Кейтар встал с пола и покрепче перехватил рукоять меча, готовясь нанести удар.
Антуан опустился на одно колено.
— Мы, кейтары, не признаем правителей, — сказал Байрон, занося меч для удара. — Но, если бы вы позвали меня под свои знамена, я бы присягнул вам на верность. Я не знаю никого благороднее и достойнее вас, Антуан.
Байрон не стал медлить. Один сильный удар, и голова монарха покатилась к его ногам. Единственное убийство, о котором кейтар когда-либо сожалел.
Ему понадобилось время, чтобы прийти в себя после содеянного. Одно дело — забирать жизнь в честном бою. Или выполнять условия договора. Другое дело быть палачом.
Но сейчас он был не в той ситуации, чтобы жалеть себя или кого-нибудь еще. Селия все еще в заложниках у Ламонта. Поэтому Байрон взял себя в руки и пошел в южное крыло дворца, где располагались апартаменты практически правителя Гунари. Практически — потому что о смерти Антуана еще не известно и его племянник еще не надел корону. Но это лишь дело времени.
И это было последнее, о чем думал Байрон, идя по лабиринту коридоров и механически кивая в ответ на приветствия тех, кого встречал по дороге. Все его мысли были заняты мыслями о побеге. Ведь Ламонт вряд ли отпустит его и Селию из Гунари живыми.
Кейтар едва успел подойти к двери и взяться за ручку, как створка открылась и из апартаментов вышла обращенная наложница — как называли тех, кто добровольно позволял вампиру обратить себя в нежить. Полноценными вампирами при этом не становятся. Безвольными, жестокими куклами с красными глазами, которые существуют, только чтобы служить своему господину, — да. Они даже не могут питаться как вампиры, несмотря на то что им для жизни все равно нужна кровь. Жалкие, никчемные создания, которых вампиры пользуют для секса. И в большинстве своем эти девушки пошли на все сознательно, зная, чем закончится.
Байрон относился к ним с презрением. Предать свою семью, свое будущее и свои мечты ради того, чтобы стать… этим?
Кейтар шагнул в дверной проем, бесцеремонно оттолкнув куклу, которая, кажется, и не почувствовала этого. Чем дальше они от своего создателя, тем слабее их воля к жизни. А если убить создателя, погибают и они сами. Впрочем, горевать о них уже никому.
Апартаменты Ламонта состояли из нескольких комнат. Первая, куда его впустила обращенная, была вроде прихожей, дальше спальня, комната для обращенных, гардеробная и личный кабинет. Байрон нашел Ламонта в спальне, сидящим на софе. Селия спала рядом, а ее голова покоилась у вампира на коленях.
У кейтара заходили желваки на скулах.
— Друг мой, — улыбнулся Ламонт, — что привело тебя ко мне?
Байрону стоило огромных усилий сдержаться.
— Я тебе не друг, — прошипел он. — Ты обещал отдать мне сестру, если я… выполню твое поручение.
Ламонт неопределенно пожал плечами:
— Не было такого.
— Но… — Кейтар в ярости сжал кулаки.
Впрочем, договорить он не успел. Вампир поднял руку в предупреждающем жесте и продолжил:
— Я не держу твою сестру силой. — Его губы искривила жестокая улыбка. — Можешь забрать ее.
Байрон нахмурился. Что-то было не так, но он все-таки позвал:
— Селия, родная…
Девушка не шевельнулась.
— Надо же, — наигранно удивился Ламонт, — как крепко спит… Давай я попробую.
Он наклонился и, ласково погладив белокурые локоны девушки, попросил:
— Селия, милая, просыпайся.
Сработало. Девушка сладко потянулась и открыла глаза, посмотрев сначала на брата пустым, ничего не видящим взглядом, а потом на Ламонта — полным обожания. Посмотрела красными глазами. Байрон на мгновение застыл. Даже не застыл, он словно умер на насколько секунд. А потом мужчина услышал чей-то жуткий крик на фоне веселого смеха вампира:
— Не-э-эт!!!
Неужели это кричал он сам?
Что это? Как это может быть правдой? Его Селия, его маленькая сестричка… радость и гордость, смысл жизни… стала обращенной наложницей.
Весь ужас ситуации состоял в том, что теперь Байрон не мог убить Ламонта. Умрет вампир, умрет и Селия.
