трясти незаконных торговцев зельями! Тут нужно ко всему быть готовым.
Замечательно. Мной уже сложность работы в СБ измеряют!
Во дворец я приехала спустя два дня после званого ужина. Котовский в этот раз был одет более неформально и сдержанно, но это шло ему даже больше, чем обычный его светский вид.
— Хороший сегодня день. Император чувствует себя чуть лучше, чем обычно, и уже ожидает вас увидеть. О… что это?
Охрана кронпринца занервничала, с опаской разглядывая огромный короб, который Джис извлек из автомобиля.
— Необходимо досмотреть, — вежливо, но безапелляционно заявил Хайнц, придворный артефактор, до этого прятавшийся за верзилами- гвардейцами.
— Только в моем присутствии, — столь же вежливо ответила. — Там сложная аппаратура, легко повредить.
— Я стал мастером до того, как вы появились на свет, фрау Софи! — возмутился чародей.
Пожала плечами. Старого артефактора я уважала, как и прежде, только пиетет перед статусом мастера испытывать перестала. Хайнц работал в классическом стиле, не признавая ни нововведений, ни нетрадиционных стилей чароплетения. Если б я хотела что-то от него скрыть в своей работе, удалось бы легко. Но признавать это мастер не спешил.
Он отвел нас в свою мастерскую и почти полчаса провел, изучая плетения на тонких цветных проводках, но гордость так и не позволила ему спросить, как это работает. В отличие от Анджея.
— Для чего это? Когда вы записывали мнемограф раньше, не использовали ничего подобного.
— Тогда я брала воспоминания из своей памяти, теперь задача усложнилась. Император не чародей и не маг, к тому же ослаблен. Поэтому я принесла дополнительные усилители. Их используют в основном для целительских артефактов, когда нужно регулировать влияние чар на организм человека.
— Вы изменили принцип работы, — проворчал Хайнц.
— Так и это не целительский артефакт.
Хайнц был не единственным, кто должен был следить за процессом извлечения памяти. Помимо него к нам присоединился придворный менталист, столь старый, что чуть ли не рассыпался на ходу.
— О, так ты жена юного Шефнера! — жизнерадостно воскликнул он. — Как там поживает Адель?
— У фрау Ратцингер все хорошо, — ответила, скрывая раздражение, — хотелось быстрее приступить к работе.
— Замуж так и не вышла второй раз? Нет? Посвататься к ней еще раз, что ли?
Заметив мой удивленный взгляд, подмигнул.
— О, у нас есть общая история. Ей было семнадцать, мне сорок. Я страстно увлекся фрейлейн Шефнер, а она ни в какую не желала отвечать мне взаимностью. Дело дошло почти до преступления. Я едва не вынудил Адель заключить магический брак. К несчастью, ритуал не сработал.
— Что за ритуал? — без особого интереса спросила я.
Менталист, которого мне так никто и не представил, открыл было рот, но тут же осекся.
— Так, древняя традиция, — уклончиво ответил старый маг. — О ней почти никто не помнит. Как и о магическом договоре между наставником и учеником, хотя уж от него-то вреда никогда не было.
— София, разве вы не заключали подобный договор с Рихтером? — спросил Анджей.
Менталист бросил быстрый взгляд на мою левую руку, на который красовался тонкий белый рубец, оставшийся после ритуала, и глаза его округлились.
— Вы… ученица повелителя стихий? Вы уверены, фрау?
— Мне рассказывал о договоре дед, так что я просто следовала инструкциям.
— А больше вам дед ничего не рассказывал?
Ответить не успела. Хайнц объявил, что с моими артефактами все в порядке. Кто бы сомневался.
Весь путь до покоев императора я чувствовала тяжелый взгляд на затылке, даже прикосновение чужой магии. В какой-то момент я не выдержала и, резко обернувшись, строго посмотрела на старичка мага. Тот виновато улыбнулся и развел руками.
— Любопытная у вас чувствительность к менталистике. Были в роду маги разума?
— Вроде нет.
— И мастер Вернер так говорил, — задумчиво отозвался придворный маг. Он подошел очень близко, сладко улыбнувшись напрягшемуся Джису, подхватил меня под локоть и тихо сказал: — А вы знаете, у вас очень интересное ментальное поле. Появлялись ли у вас в последнее время необычные мысли или желания?
— Н-нет.
— Странно. Видимо, крепко вы мужа любите, — невпопад заявил менталист и отпустил мою руку, оставив в недоумении.
Это он на что-то неприличное намекал?
