— Нет, но я же в положении, — шепнула.
— Знаю, — шепнул Мартин в ответ. — И?
— Ну это значит, что мы не можем… теперь. Конечно, я понимаю, что несколько месяцев — это большой срок, но ведь так все делают… Ты куда?
Мартин встряхнул головой и молниеносно скрылся в дверях ванной, оставив меня одну. Придерживая рубашку на груди, я заглянула в приоткрытую дверь. Муж стоял ко мне спиной, и плечи его тряслись.
— Ты плачешь?!
Да нет, чушь какая. Это или внезапный приступ, или, что вероятнее, смех. Когда мужчина обернулся, лицо его было спокойно, разве что глаза подозрительно блестели.
— Любимая моя, я как никогда счастлив от твоей ошибки. — Горячий поцелуй обжег шею, и пальцы мои сами разжались, давая Мартину возможность избавить меня от очередного предмета одежды. Юбки я лишилась еще в спальне. — Наплевать, что делают и думают другие на этот счет. Это мое законное право — быть со своей женой тогда, когда я захочу.
— А мое… право? — голос прерывался. — Или у меня одни обязанности?
— Твоя главная обязанность сейчас — расслабиться и получать удовольствие, — шепнул муж, властно проводя ладонью по моему бедру. — Больше никаких разговоров.
Он прижался губами к моим, не давая возразить. Но разве я собиралась? В конце концов, это долг жены — быть послушной воле мужа…
Глава 12
— Ты действительно так думала? — Марта хихикнула. — Представляю реакцию твоего мужа.
— Нет, не представляешь, — проворчала я, бултыхая ложечкой в чашке, чтобы чай быстрее остыл. Невеста Петера пила вино.
«Дорион», небольшой ресторан в центре города, был переполнен, но столик для нас нашли. Пока мы сидели вдвоем с Мартой, дожидаясь, когда к нам присоединится Петер, задерживающийся почти на час. Подружками мы никогда не были, но за последние полгода наши отношения стали лучше, чем раньше. Особенно когда я перестала быть в глазах Марты угрозой их с Петером счастью.
Благодаря фрау Ратцингер целительница уже знала о том, что я в положении. Но очевидно, тетушка умолчала о своем непосредственном участии, а муж не счел необходимым предупредить об истинном положении дел своего племянника. Впрочем, кое о чем Марта все же догадывалась.
— Вы же не планировали ребенка? — задумчиво сказала она. — Значит, таблетки подвели? А я говорила, что заклинания надежнее…
— Терпеть не могу использовать магию, — передернула плечами.
— Если это не твои собственные артефакты? — хмыкнула девушка. — Но ведь все к лучшему.
— Конечно, — согласилась я, совершенно не покривив душой.
Прошло уже несколько дней с тех пор, как я узнала о своей беременности. И хотя смириться с очередным резким поворотом в моей жизни было непросто, будущее перестало видеться мне в мрачных тонах. Во многом благодаря поддержке супруга. И его уязвимости, внезапно открывшейся мне.
Я никогда по-настоящему не понимала Мартина Шефнера. Это стоило признать. И не всегда доверяла словам, часто видела в поступках лишь дурное. Не без основания, к сожалению. Но я верила его чувствам — нежности, что порой проскальзывала во взгляде, когда мы были наедине, заботе, что скрывалась за ворчанием и приказами. И любви, о которой Мартин шептал мне утром, прижимая к себе. Будто что-то новое появилось в нашей с ним близости, неведомая мне раньше теплота и интимность. И в самом деле, не таким уж важным стало казаться то, что волновало совсем недавно.
— Как твоя рука? — спросила Марта, отщипывая от виноградной грозди. — Жалею, что не остановила тебя тогда. И не только потому, что господин Шефнер был против.
— Беспокоишься, что вживленные чары могут сказаться на ходе беременности? У Пушистика никаких проблем не было, так что надо надеяться, что все обойдется.
— При чем здесь твой кролик?
— Он оказался девочкой, — коротко ответила я. — Помет вполне здоровый.
Рыжеволосая целительница округлила глаза.
— Девочкой?
— Ага. Самочкой. Нужно было отсадить ее в свое время от Пушка, но кто знал?
— И ты не заметила, что у тебя не два кролика, а кролик и крольчиха?
— Я артефактор, а не зоолог, — с достоинством ответила.
— А еще ты не очень внимательна, да? — покачала головой Марта. — Никогда не делай целительские артефакты.
