сейчас лес другой, так что дополняйте.
Матвей Власович взял уголек и начал дорисовывать:
– Вот тут лес сплошь. Тропа есть, но много людей не провести. По тому берегу дубрава, однако завалы такие, что проще вплавь по реке.
– А броды? – спросил я. – В мое время Керженец в этих местах сильно обмелел, и перейти его можно порой лишь штанины закатав.
– Броды есть, – сказал Кубин и ткнул в линию реки, – вот тут, единственный, где Безмень в Кержень впадает, остальные броды гораздо ниже по течению. А река тут достаточно глубока.
Я согласно кивнул. Еще по рассказам отца помнил, что до середины семидесятых годов по Керженцу активно сплавляли лес. По тем отмелям, что были в позднее время, сплава не организуешь.
– Далее… – дед Матвей обвел угольком довольно приличный район, – этот лесной массив практически непроходим. Тут и тут тоже лес. Перелески есть, но молодой поросли много, и тут…
Наконец карта была закончена. Но картой это можно было назвать с большой натяжкой, хотя на данный момент времени, может, единственной и довольно-таки точной. Примерный масштаб как у километровки, но в одном сантиметре вышло чуть более пяти километров.
Из крупных поселений обозначили только Китеж, Заимку и Верши на берегу Ветлуги. Немного полюбовавшись на совместное творение, я спросил:
– Где удел Малика?
– Вот, – Кубин показал на карте. – По краю Кержени и на север.
Удел оказался не очень велик. Тоже мне, княжество. Хотя северные границы дед Матвей не обозначил. И вокруг – непроходимые леса… а как они тогда якшаются? Ведь должны быть хоть какие-то дороги или тропы.
– Матвей Власович, тут ты обозначил этот лес как непроходимый, – озвучил я свою мысль, – что, дорог или троп совсем нет?
– Вот тут есть путь… – и Кубин обозначил пунктиром по краю лесного массива. Я пригляделся и хмыкнул – часть пути совпадает с железнодорожной веткой и частично дорогой местного значения, что будут проложены в будущем.
– А в каком месте черемис поганых видел? Где эта старица, про которую он толковал?
– Тут, почти у брода, – показал дед Матвей чуть выше места, где Безменец впадает в Керженец. – Кстати, эту излучину ты не совсем верно нарисовал.
Кубин подправил изгиб реки, а я отметил, что в будущем там будет деревня Никитино.
– Итак, какие будут мысли?
– Про сбор поместного войска, мыслю, они уже знают, – произнес Матвей Власович. – Уж Кута озаботится о соглядатаях, раз встал на путь иудин. Как думаешь, отче, куда поганые пойдут?
– Я мыслю, у них два пути, – изрек отец Григорий. – Один на запад, каким пришли, второй – вниз по Кержени. Если они двинутся вниз, то вот здесь они перейдут Кержень по броду и по восточному берегу, по высохшим старицам и заливным лугам до низовых бродов, а там хоть во все стороны…
Протоиерей задумался. С минуту он рассматривал карту, затем сказал:
– Князь Владимир Дмитриевич если поспеет, то может отрезать западный путь степнякам… – и протоиерей, взяв уголек, провел пунктир, почти повторяя путь, начерченный Кубиным, но на половине уходящий южнее. – Тут войско должно пройти. Здесь лес чище, и лощина аккурат к реке ведет, а Кержень здесь хоть и глубок, но переправиться можно, и оба берега пологи. Всего десять саженей вширь, может, чуть поболе. – Отец Григорий отметил место на карте. – Почему именно тут? Потому что если князь переправит войско на западный берег Кержени в этом месте, то перекроет степнякам первый путь. Вот, посмотри… – протоиерей опять рисует пунктиры, – здесь можно пройти и здесь. Кута, мыслю, темнику про все пути рассказал. И темник должен оценить каждый путь отхода. Я мыслю, степняки пойдут вниз по Кержени. Почему, как мыслишь?
– В тех местах никакого преимущества у легкой конницы, – сказал Кубин. – Не развернешься. Даже пара сотен для степняков станет хорошей преградой, а вдоль восточного берега довольно широкие луга имеются.
– Именно! – подтвердил отец Григорий. – И именно от этого места можно идти хоть куда, так называемый… э-э-э… забыл…
– Оперативный простор? – подсказал я.
– Да. Видишь? – И Иван Петрович начертил три стрелки: вдоль реки на юг, на юго-восток и восток. – Если темник поведет свой тумен на восток или на юго-восток, то в первом случае выйдет к Вершам, а во втором – к Китежу.
– Значит, надо оставить часть дружины тут.
– Ты прав, мой молодой друг, – улыбнулся отец Григорий. – Именно об этом и речь. Смотри, какая там особенность…
Протоиерей на чистом месте холста схематично нарисовал реку, рядом две узких и одну широкую полосу, которая сужалась в нижней части.
– Вот это Кержень, – Иван Петрович показал на левую полоску, – это – старица, местами заболочена, а это, – он показал на сужающуюся полосу, – луг. И по краям лес с дикими завалами. Вот тут, с луга, можно узким местом пройти, всего четверть версты по старому руслу. А там…
– Оперативный простор… – пробормотал я. – Хорошо местность знаете, даже карты не надо.
– Довелось хаживать, когда мордву замиряли, – пояснил отец Григорий, – я тогда еще тысяцким был.
