Аббес получит к 2027 году вполне достойного соперника – не считая, само собой, кандидатки от Национального фронта. Зато подали голос некоторые другие движения, вроде Студенческого союза салафитов: осуждая неуклонно растущее число аморальных поступков, они потребовали применения шариата на практике. Так возрождались некие элементы политической дискуссии. Она обещала стать дискуссией нового типа, резко отличающейся от полемики, принятой во Франции в последние десятилетия; ее скорее можно было сравнить с той, что утвердилась в большей части арабских стран; и все-таки это было что-то вроде дискуссии. А наличие политической дискуссии, пусть даже мнимой, необходимо для гармоничного функционирования средств массовой информации, а возможно, и для поддержки в народе хотя бы формального чувства демократии.
Но и помимо этой внешней суеты Франция менялась на глазах, и изменения эти были фундаментальными. Вскоре стало очевидно, что Мохаммед Бен Аббес, даже независимо от ислама, человек идейный; когда, отвечая на вопросы прессы, он заявил, что на него оказал влияние дистрибутизм, все присутствующие буквально онемели от изумления. Вообще-то он уже это заявлял, и не раз, во время своей предвыборной кампании; просто журналисты, имея обыкновение пропускать мимо ушей непонятную им информацию, не заметили и не обсудили его заявление. Но на сей раз оно исходило от действующего президента, и им ничего не оставалось, как освежить свои знания. Таким образом, в течение следующих недель широкой публике стало известно, что дистрибутизм – это экономическая философия, зародившаяся в Англии в начале XX века под влиянием известных мыслителей Гилберта Кита Честертона и Хилэра Беллока. Они отмежевывались в равной степени от капитализма и от коммунизма, приравненного к государственному капитализму, и предлагали “третий путь”. Их основной идеей было объединить труд и капитал. Естественной формой предпринимательства должно стать семейное дело; когда же для определенных видов производства возникает необходимость объединиться в более крупные образования, следует сделать все возможное, чтобы работники, став акционерами своего предприятия, разделяли ответственность по управлению им.
Дистрибутизм, уточнил позднее Бен Аббес, отнюдь не противоречит учению ислама. Это уточнение было нелишним, поскольку Честертон и Беллок при жизни были известны, кроме всего прочего, как ярые приверженцы католической церкви. Довольно быстро стало ясно, что, несмотря на откровенный антикапитализм этой доктрины, Брюсселю, по сути дела, не стоило опасаться такого поворота событий. На практике основные меры, принятые новым правительством, заключались, с одной стороны, в полной отмене государственной поддержки крупного бизнеса, против которой уже давно выступал Брюссель, считая это посягательством на принцип свободной конкуренции, а с другой – в установлении благоприятного налогового режима для мелких и индивидуальных предпринимателей. Эти инициативы сразу получили всенародную поддержку; на протяжении последних десятилетий молодежью поголовно завладела мечта “начать собственное дело” или, по крайней мере, получить статус, позволяющий работать на себя. Между тем эти меры прекрасно вписались в новые принципы национальной экономики: вопреки дорогостоящим программам реструктуризации, крупные производства во Франции продолжали закрываться одно за другим, в то время как сельскому хозяйству и мелким предпринимателям удавалось выкручиваться и даже, как говорится, постепенно наращивать свою долю рынка.
Эти перемены подводили Францию к новой модели общества, но трансформация оставалась неявной до опубликования сенсационного эссе молодого социолога Даниеля Да Сильвы, иронически озаглавленного “ Сынок, когда-нибудь все это будет твоим”, с еще более откровенным подзаголовком “Вперед к семье по расчету!”. Во вступлении он ссылался на другое эссе, десятилетний давности, принадлежащее перу философа Паскаля Брюкнера, в котором автор констатировал полный крах брака по любви и выступал за возврат к браку по расчету. Да Сильва, в свою очередь, считал, что семейные узы, особенно отношения между отцом и сыном, ни в коей мере не могут быть основаны на любви, но исключительно на передаче знаний и имущества. Переход к наемному труду, по его утверждению, неизбежно должен был привести к распаду института семьи и полной атомизации общества, которое сможет восстановиться только при условии, что производство в нормальном режиме будет снова базироваться на принципах малого частного предприятия. Подобные антиромантические концепции и раньше пользовались скандальным успехом, просто до появления Да Сильвы им трудно было удержаться в центре общественного внимания, поскольку ведущие издания сплотились вокруг других идеалов, а именно личной свободы, таинства любви и прочих вещей в том же духе. Этот молодой социолог, искусный полемист, отличавшийся живым умом и, в сущности, безразличный к политической и религиозной идеологии, какой бы она ни была, сосредоточиваясь при любых обстоятельствах на той области, в которой он был специалистом – то есть на анализе развития семьи и его влияния на демографические перспективы западного общества, – первым сумел вырваться из своего окружения, неуклонно толкавшего его вправо, и заставить услышать себя в зарождавшейся (очень медленно, постепенно, без излишнего напора, в атмосфере молчаливого и вялого соглашательства, – но все-таки зарождавшейся) публичной дискуссии о проектах общественного устройства по версии Мохаммеда Бен Аббеса.
История моей семьи являлась наглядной иллюстрацией теории Да Сильвы; что касается любви, то я был от нее дальше, чем когда-либо. Чудо первого посещения Рашиды и Луисы больше не повторилось, и мой член вновь превратился в умелое, но бесстрастное орудие; я уходил от них во власти призрачной надежды, хоть и отдавал себе отчет, что, возможно, больше никогда их не увижу и что все живое, что еще теплилось во мне, все быстрее и быстрее утекает сквозь пальцы и я снова, как сказал бы Гюисманс, “становлюсь холоден и сух”.
Через некоторое время на Западную Европу внезапно надвинулся холодный фронт, растянувшись на тысячи километров; задержавшись на несколько дней над Британскими островами и Северной Германией, полярные воздушные массы за одну ночь накрыли Францию, вызвав резкое и неожиданное для этого сезона понижение температуры.
Мое тело, перестав служить источником наслаждения, еще вполне могло послужить источником страданий, и вскоре я понял, что чуть ли не в десятый
