до сих пор до меня доходили только слухи.
— Он тяжелее любого дыма, что я когда-либо видел. Такой тяжелый, что стелится по земле, как жидкость. К счастью, колокольня была достаточно высокой, и дым не смог так высоко подняться, иначе бы меня здесь не было. Дым начал потихоньку оседать на землю. Все было покрыто копотью. Когда я спустился, повсюду были одни только мертвые. Думаю, сотни мертвых.
Хопкинс выглядел изможденным. Холмс налил ему еще одну чашку крепкого чая.
— Потом наступил вечер, — продолжал Хопкинс. — К марсианину присоединились еще двое или трое. Они стали возиться с остатками двух разрушенных машин. Я решил пробираться назад в Лондон — использовал любое укрытие, иногда прятался и отдыхал. Так я шел всю ночь со среды на четверг. Искал еду, кое-что нашел, но не очень много.
— Очень напоминает мои приключения по пути из Норфолка.
— Утром в четверг, на поле между Тиллингхемом и Челмсфордом, я увидел коня, — сказал Хопкинс. — Пятнистый мерин, уже оседланный, в уздечке. Хороший такой конь.
Улыбка на миг оживила лицо Хопкинса.
— Он пасся там совершенно один. Я поскакал на нем в город; загнал его в пену, как вы заметили. К рассвету мы были в Грэйт-Илфорде, на восточной окраине. Там я снял с коня уздечку и седло и оставил его пастись на лужайке. Остальную часть пути я проделал пешком.
Он со вздохом поставил чашку.
— Скажите, мистер Холмс, что нам теперь делать?
— В первую очередь, не падать духом, — ответил Холмс. — Ну а я, как уже упоминал, оставался на севере — в местечке Донниторп в Норфолке.
— Вас привело туда какое-то дело, должно быть?
— Да, своего рода… Возвратился в Лондон вчера, часть пути прошел пешком. Скажу вам откровенно: положение тревожное, о чем свидетельствуют все мои наблюдения и выводы. И все-таки вы сами видели, что марсиане отнюдь не всемогущи — с ними можно сражаться и их можно уничтожить. Я пытался собрать некоторые сведения об их оружии — я имею в виду оружие нападения.
— Где нападение, там и падение, — изрек Хопкинс.
Холмс ободряюще улыбнулся в ответ, хотя острота была не слишком удачна.
— Что касается их защитных возможностей, — продолжал он, — то, не исключаю, у марсиан обнаружатся довольно любопытные прорехи в обороне.
— Вы, конечно, не намерены оставаться в Лондоне, мистер Холмс?
— Именно так я и собираюсь поступить. Собственно, почему бы и нет? Марсиане, судя по всему, прекратили разрушать город. В любом случае, разрушения здесь не так ужасны, как в Серрэе. Мы должны быть осмотрительны, Хопкинс. Будем вести себя тактично и не попадаться им на глаза, а сами тем временем займемся расследованием, постараемся понять их поведение и побудительные мотивы.
— Расследованием? — слово это заставило Хопкинса выпрямиться и расправить плечи. — Вы говорите так, будто расследуете преступление, мистер Холмс.
— Да, Хопкинс, я расследую преступление. Самое позорное и страшное преступление, когда-либо совершенное на Земле и против Земли. Кстати, почему бы вам не освежиться? Ванная вон там. Вы найдете мыло, полотенца и бритву, а в трубах пока еще течет вода. После этого сможете отдохнуть здесь, на кушетке.
Спокойная уверенность Холмса успокаивающе подействовала на инспектора. Хопкинс тщательно помылся, сбрил щетину, затем возвратился в гостиную, сбросил ботинки, лег и мгновенно забылся глубоким сном. Холмс в одиночестве сидел за столом, погрузившись в раздумья и время от времени делая краткие заметки в записной книжке. Так прошло несколько часов; к полудню он оделся и спустился вниз.
На Бейкер-стрит стояла мертвая тишина. Холмс пересек улицу и направился к дому Кэмдена, который соседствовал с винным магазином Доламора и находился прямо напротив номера 221-6. Здесь никто не жил с тех пор, как в 1895 году в доме был арестован полковник Себастьян Моран. Покосившаяся дверь легко поддалась. Холмс одолел четыре пролета пыльных ступенек, вскарабкался по приставной лестнице и через чердачный люк выбрался на крышу. Он осторожно прополз по крыше и выглянул из-за парапета.
Туманная пелена, которая так долго изливалась дымами из бесчисленных каминных труб Лондона, теперь исчезла, и воздух был прозрачен и чист, как в Донниторпе. На севере Холмс видел зеленые деревья Риджент-парка, странный мирный оазис в захваченном городе. Ни звука не доносилось с обычно шумных улиц, где еще недавно кишел людской муравейник. За парком, приблизительно на расстоянии двух миль, Холмс разглядел возвышенность Примроз- хилла. Там, вдалеке, на утреннем солнце вспыхивал металл, что-то перемещалось — видимо, одна из машин захватчиков, которые Хопкинс уподобил констеблям на обходе. Поблизости, однако, ничто не намекало на присутствие врага. Холмс вновь спустился по лестнице и в задумчивости побрел через улицу.
Семь марсианских цилиндров прибыли в первые дни вторжения; восьмой, очевидно, достиг Земли ночью в четверг и упал не слишком далеко от своих собратьев. Это означало, что два цилиндра все еще находились в пути; в общей сложности — десять цилиндров и пятьдесят марсиан вместе с машинами и
