— Я наблюдал издали, ведь пришлось повернуться спиной к упомянутым субъектам, Стэнту и Оджилви. Там был некий сверкающий луч — насколько могу судить, он сжигал все на своем пути. Выжившие бросились бежать. От них я и услышал о случившемся.
Челленджер нахмурил лоб.
— Но и это еще не все, дорогая. Когда цилиндр стал открываться, толпа глупцов ринулась вперед, чтобы разглядеть марсиан. Одно беднягу толкнули, и он свалился в яму. Мне показалось, что его схватило какое-то механическое приспособление. Не было никакой возможности ему помочь. Потом, издали, я видел, как голова несчастного подскакивала, он отбивался и кричал. Несомненно, его затащили в цилиндр. Марсиане почти сразу же воспользовались оружием. Хотел бы я знать, что они станут теперь делать со своим первым военнопленным.
— Ты называешь это войной? — тихо спросила она.
— Это война. Война между двумя мирами, — Челленджер поглядел на жену, и его нахмуренное лицо дрогнуло.
— Да, дорогая моя Джесси, судьба пощадила Джорджа Эдуарда Челленджера — пощадила ради тебя и ради Англии, что недостойна его, но вскоре будет в нем так нуждаться! К счастью, я наконец-то дома и, между прочим, начинаю вспоминать, что не успел пообедать. Надеюсь, на кухне найдется что- нибудь горячее.
— Попрошу Остина принести тебе поесть.
Миссис Челленджер выскользнула из кабинета. Оставшись один, профессор принялся сосредоточенно разглядывать кристалл. Через минуту он вытащил из ящика стола отрез черной ткани и накрыл ею голову и хрустальное яйцо, преградив доступ свету.
Голубоватая дымка в кристалле рассеялась, и глазам Челленджера предстало пыльное, сумрачное пространство, где лежали, распластавшись, несколько марсиан. Захватчики, похожие на огромных слизней, что-то делали своими щупальцами, собирая и прилаживая друг к другу блестящие металлические детали.
— Подобная конструкция определенно должна двигаться, — пробормотал профессор себе под нос. — Сочленения напоминают суставы ног живого существа. Никаких признаков колеса.
Челленджер повернул свое вертящееся кресло, грузно поднялся и затопал в холл, где висел на стене телефонный аппарат. Он снял трубку и назвал телефонистке номер. Никто не ответил. Челленджер повесил трубку, пыхтя от ярости.
— Холмс! — проворчал профессор. — Где он бродит в такой час?
Он снова возвратился в кабинет. Беззвучно вошел тихий, сухонький лакей Остин, неся поднос с тарелками. Челленджер пристроил под бороду салфетку.
— Запеченная свинина, как я погляжу, — заметил он. — Брюссельская капуста, сдобные булки и пирог с крыжовником. Превосходно, Остин.
Профессор расправился с обедом, после чего Остин унес тарелки. Челленджер вновь попытался связаться с Холмсом — снова никакого ответа. Под окном визгливо завопил газетчик, выкрикивая новости; Челленджер поспешил на улицу и купил экстренный выпуск. Стоя под фонарем, профессор пробежал глазами заголовки и ринулся обратно в дом.
— Умственная деградация! — заревел он, тряся газетным листом перед изумленной миссис Челленджер. — С примитивным разумом представителей английской прессы могут поспорить разве что глупейшие мозги наших ученых мужей.
Челленджер ткнул в газету мясистым пальцем.
— Здесь с полной уверенностью говорится, что марсиане совершенно безопасны вне радиуса действия их оружия. Также утверждается, что они едва могут ползать. Долт, простофиля! Неужто он думает — если только журналисты способны думать — что марсиане не привезли с собой транспортные средства? Их механические приспособления и не снились никому на Земле! Сомневаюсь даже, что земная сила тяжести станет для них преградой. Дело в том, что они, может статься, вовсе не марсиане. Я пытался объяснить это Стэнту, но королевский идиот отказался слушать.
Он еще раз попытался связаться по телефону с Холмсом и, зашипев от злости, повесил трубку.
— Холмс, по крайней мере, осторожен и чувствует приближение опасности, — сказал он. — Так ты говоришь, Холмс поехал в Уокинг? Надеюсь, его нет в числе тех болванов, что были убиты марсианами.
Миссис Челленджер издала протестующее восклицание.
— Ах, Джордж, как ты можешь быть таким черствым? Эти ученые погибли ужасной смертью!
— Их гибель, дорогая, может быть признана трагедией, если рассматривать вопрос с традиционной точки зрения человечества, — признал он, говоря чуть тише. — Я постараюсь стойко перенести эту трагедию. Но Холмса я ставлю гораздо выше Стэнта, Оджилви и всех их коллег, вместе взятых. Я переживаю, главным образом, из-за него. Наши совместные исследования кристалла принесли большую пользу.
Она помедлила, устремив на него свои большие черные глаза.
— Я имею право знать, Джордж. Почему ты не сказал мне ни слова о марсианах? Думал, я до смерти перепугаюсь?
Он отложил газету.
— Именно так я и полагал, моя дорогая, — произнес он, улыбаясь в бороду. — Если бы я поставил тебя в известность, что мы сообщаемся с Марсом, и поведал бы тот факт, что марсиане находятся на пути к Земле, ты не спала бы ночами, а еще беспокоилась бы все дни напролет, что в свою очередь
