— Если так, вы утаили от меня важные сообщения с Венеры, — грозно сказал он. — Каковы бы ни были ваши преступления, это худшее из них.
— Я вам все расскажу, — торопливо продолжал Моран.
— Да, я скрыл некоторые сведения. У меня куча таблиц с формулами их энергии. Там показано, как направлять импульсы, чтобы взрывать атомы.
Глаза Холмса вылезли из орбит. Мои, должно быть, также.
— С научной точки зрения это невозможно, — выдохнул я. — Над этим вопросом бились величайшие ученые.
— Не столь уж величайшие, — поправил меня Челленджер. — Ведь я данным вопросом до сих пор не занимался.
Грузно топая, он направился к Морану.
— Полагаю, вы требуете свободу в обмен на формулы? Необходимо убедиться, что формулы верны. Покажите мне их немедленно.
Моран полез скованными руками в карман пиджака.
— Вот, — сказал он, вытаскивая пачку сложенных листов.
— Сами смотрите, профессор. Надеюсь, вы сможете эти формулы понять.
— Ваши сомнения для меня оскорбительны, — рявкнул Челленджер, выхватывая у него бумаги.
Он развернул листы и погрузился в их изучение. Глаза на громадном бородатом лице засверкали. Холмс чиркнул спичкой.
— Боже правый, вы не обманываете, — волнуясь, сказал Челленджер. — Для развитого, восприимчивого интеллекта эта концепция — и, конечно, ее следствия — вполне понятна. Это самое поразительное…
Холмс молниеносно бросился вперед. В руке у него была зажженная спичка. Он поднес спичку к бумагам в руках Челленджера.
Листы вспыхнули, и Челленджер, взвыв, выронил их на пол. Яркое пламя охватило бумаги; Челленджер тряс руками и дул на обожженные пальцы.
— Холмс, вы окончательно спятили? — завопил он.
— Напротив, я нахожусь в совершенно здравом рассудке, — спокойно ответил Холмс. — Достаточно здравом, чтобы испугаться при виде дрессированной обезьяны, которая экспериментирует с заряженным пистолетом дрессировщика.
Челленджер опустился на колени у горки сгоревших бумаг. Они разлетелись серыми хлопьями пепла.
— Потеряны! — с грустью сказал он, поднимаясь на ноги. — Морган, или как вас зовут, Моран, вы помните…
Моран в отчаянии покачал головой.
— Нет, сэр. Я только лишь записывал формулы и цифры, которые видел в кристалле. Восстановить их невозможно.
— Потеряны, — вновь простонал Челленджер, прижимая ладони к вискам.
— Пусть человек сам раскроет этот секрет, — произнес Холмс. — С таким оружием, как взрывающиеся атомы, человек без труда мог бы уничтожить и себя, и весь мир вокруг. Если мудрость человечества позволит нам в будущем раскрыть тайну атома, быть может, людям также достанет мудрости держать подобную силу под контролем.
Челленджер стоял молча, тяжело дыша. Мне показалось, что он вот-вот набросится на моего друга.
— Я обязан согласиться с вами, — сказал он наконец. — Сожалею, что вам пришлось напомнить мне, Холмс, с кем и с чем мы имеем дело. Время от времени я начинаю мыслить слишком абстрактно. Это недостаток, с которым мне следует бороться.
— Итак, Моран, — сказал Холмс, — как видите, мы отклоняем ваше предложение. Уведите его, инспектор Хопкинс.
Хопкинс взял Морана за плечо и повел его к двери. Челленджер тщательно завинтил крышку цилиндра.
— Нужно бы найти место более безопасное, чем ящик моего стола, — сказал он. — Что же касается этих несчастных существ на Венере…
— Вы снова с ними связывались, профессор?
— В последний раз, боюсь. Пойдемте, я вам покажу.
Мы прошли вслед за ним в темную заднюю комнату. На столе мягко сиял кристалл. В нем виднелось нечто похожее на лист бумаги или доску, где была крупно выведена единственная цифра — 0.
— Ноль, — сказал я. — Но это ничего не означает.
— Скорее, это знак прощания, — негромко сказал Холмс. — Последовательность событий достаточно ясна. Земля принесла им гибель. Венера оказалась негостеприимной, и теперь они вынуждены оттуда бежать. Такова история их провала.
Свет в кристалле померк. Голубой туман исчез.
— Бежать, мне думается, придется и оставшимся на Марсе колонистам, — сказал Челленджер. — Бежать или погибнуть.
Мы вернулись в кабинет.
— Они навсегда покинут наши космические широты? — спросил я.
— Не обязательно, — ответил Холмс.
— Нет, — поддержал его Челленджер. — Они могут возвратиться, будучи на сей раз лучше оснащены для выживания. Пить нашу кровь они теперь не осмеливаются, но вполне могут нас изучать. Не исключаю, что они захотят воспитать в нас понимание своих основных научных концепций, ведь они уже
