– Есть ягоды. – Настя явно пересиливала себя, но ее тон прибрел деловые нотки. Тяжело, я знаю, но надо. Извини уж… – Те, что мы уже ели, и еще одни, красные. Я съела пару, пока никаких последствий нет. Есть что-то похожее на наши яблоки, но пока ничего про них сказать не могу. Видела грибы.
– Орехи? – деловито поинтересовался я.
– Не видела.
– Дрова принесли? – Этот вопрос был не праздный – надолго того, что у нас было, не хватило бы.
– Представь себе – да, – немного удивленно сказала Настя. – Ювелир перед тем, как мы пошли обратно, ну, после того как девочки… В общем, он нагрузил ребят какими-то деревяшками.
– А как он себя вообще вел? – Этот вопрос был мне очень интересен. – И остальные тоже?
– Молодец, – помолчав, ответила Настя. – Он сразу всех в сторону оттащил от этого дерева. И в целом вел себя… Правильно, что ли. Павлик – тот в ступор впал, все бормотал: «Ну ни фига себе», – да и Владек здорово опешил, а Ювелир – нет.
– Хорошо. – Я потрепал Настю по колену. – Прозвучать может странновато, но я доволен результатами вылазки.
– Надо людям как-то сказать, – тихо проговорила Настя. – Ну, о том, что…
– Само собой, – кивнул я. – Сейчас костер запалим и скажу, как без этого. А теперь дуй наверх и подгони всех, кто там есть, чтобы они сюда переправили все дрова и сами спустились. Уже темнеет, а обрыв крут, как бы шеи не свернули. Я в принципе поручил это Профу, но сдается мне, что толку от него в этом вопросе немного, если не сказать – нет вовсе. Не по этому он профилю, в отличие от тебя.
– Меня? – неподдельно изумилась Настя.
– Опять за свое. – Я вздохнул. – Да, тебя. Именно тебя. Как вариант – только тебя. Давай не тяни, солнце почти зашло.
Настя встала, хотела что-то сказать, но передумала, развернулась и двинулась в сторону подъема.
– Генриетта, – окликнул я главного повара. – Можно вас на минуту?
Немка отвлеклась от наблюдения за Рэнди, который почти закончил оборудовать примитивную полевую кухню, и подошла ко мне.
– Скажите, фрау Генриетта, – встал я и чуть задрал голову – роста она была гренадерского, и потому мои глаза буквально упирались в ее… Скажем так – выдающиеся стати. – Насколько допустимо варить мертвых раков?
– Нельзя, – тут же ответила немка. – Никак нельзя. Снулый рак есть опасен для здоровья. Он засыпать и сразу начинать разлагаться, буквально через час начинать. Люди могут отравиться, так что нельзя. Рак в кастрюля должен отправляться живой.
– Ага. – Я почесал затылок. – А если его убить и сразу после этого в котел? Не ждать час, а тюк его по голове до смерти – и варить.
– Так, наверное, можно, – подумав, ответила немка. – Как это изменит вкус, я не знаю, но опасности быть не должно.
– Вот и славно, – обрадовался я. – Вы когда наших клешнястых друзей собираетесь ловить?
– Не раньше, чем закипит вода, какой смысл их ловить сейчас? Какой-то дурак, фройляйн не говорить, кто именно, сказать им их брать из воды, но зачем? – Немка показала на берег. – В река они как в холодильник. К тому же я немного помнить, что ночью раки ходить на берег, на огонь, мы их здесь цап – и в котел. Варить их надо двадцать пять минут, не больше, и я думать, что этого времени как раз хватит на то, чтобы вы сказать людям какие-то слова. Для людей важно знать, что кто-то знает, как жить дальше, без этого трудно. Без этого нет порядок, а порядок – это главное в жизни.
– Ну, как-то так оно и есть, – не стал спорить с немкой я. – И вот еще что – до моей команды ни один рак не должен попасть в котел. Это ясно?
– Яволь. – Всегда уважал немцев за их спокойствие и отсутствие излишнего любопытства. Сказали – не трогать раков до команды, значит, не будем их трогать. Почему? Это не важно, есть четкий приказ, надо его выполнить. Наши бы вопросами замучили, а здесь – просто констатация факта. – Я пойду?
– Конечно. – Я снова сел на ящик. Да, дела…
Солнце почти село, на речной берег, где негромко галдели мои новые соплеменники, надвинулись сумерки. Заканчивался еще один день в этом новом мире, по сути, первый полный день в нем. Невероятно насыщенный событиями и находками, потерями и приобретениями.
Сверху с обрыва в предвечерней тишине, когда звуки становятся более отчетливыми, слышался голосок Насти, обещавшей кому-то «дать пендаля». Нет, все-таки самое главное не позволить человеку уйти в свои раздумья, когда он начинает себя поедом есть, иначе может случиться что угодно. А если человек при деле, есть цель и средства, некогда ему самокопанием заниматься. Просто времени на это нет.
Вскоре на берегу послышалось громыхание – судя по всему, дрова решили не тащить на себе и просто спустили с обрыва, так сказать, своим ходом. Если они из-за этого в щепки превратятся, то никому мало не покажется.
– Что творите? – Аналогичные мысли, похоже, пришли и в голову Насти.
– Да не ори ты. – Это был Трифон. – Что с ними будет? Эй, внизу, там все нормально с древесиной, гляньте?
– Нормально. – А это уже Галка. – Бревнышко треснуло маленько, но это не страшно.
Когда вниз спустились все, стало уже совсем темно.
– Дрова, дрова, – раздалось ворчание Трифона. – Что от них проку теперь? Где Сват, почему он о костре раньше не подумал? Солнышко-то – тю- тю.
