– А не сочиняешь? – спросил я. – С какой стати тебе нам помогать?
– Сочиняю? – удивился Вот. – Зачем? Хугин, мы сочиняем?
– Нет! – каркнул ворон, и его хозяин распушил перья у него на груди.
– Может, ты тролль, – предположил Олег.
– Мы тролли? – спросил Вот у ворона.
– Нет! – вновь каркнул ворон.
– Хугин говорит, что мы не тролли.
– Ты видел здесь ребенка? – спросил я. – Должен был подключиться к игре день назад. Новый игрок.
– Они спрашивают, видели ли мы нового игрока? – обратился Вот к ворону.
– Нет! – сказал ворон.
– Хугин говорит, что мы не видели, хотя встречали многих, – ухмыльнулся Вот. – Но уже давно никто не проходил, лишь только двое: монстр и мертвец.
– Врешь! – воскликнул Олег.
– Мы врем? – спросил Вот у Хугина.
Ворон пригладил клювом выбившийся из-под шляпы хозяина локон.
– Нет! – сказал он.
– Идите к черту, – в сердцах бросил я.
Возникла надпись: «Получено мастерство дипломатии, уровень первый».
– Все мы здесь в ловушке. Нам не уйти, куда бы ни послали.
Вот снял шляпу, поклонился, и его не стало, только черная тень метнулась к лесу. Лишь где-то вдали каркнул ворон да послышались хлопки крыльев.
– Чертовщина какая-то, – сказал Олег. – Думаешь, он не врал насчет превращения в монстра? И почему он назвал тебя мертвецом?
– Не знаю. Покажи еще раз царапины.
Олег расстегнул куртку и рубаху на груди, прикоснулся к ранкам и как-то визгливо, по-детски, вскрикнул:
– Ай! Ты смотри, кажется, серость вокруг царапин дальше расползается. Слушай, наверное, этот тип был прав. Идем быстрее в город, надо достать лекарство.
– Успеем, время еще в запасе есть. В крайнем случае, можешь выйти и переподключиться, создать нового персонажа, а старого удалить. Ты же в сознании.
– Сейчас, – сказал Олег и замер.
Затем посмотрел на меня.
– Что-то не получается вызвать меню. Попробуй и скажи, что я не так делаю.
Я попробовал. Потом еще раз попробовал.
– Знаешь, – сказал я после третьей попытки, – у меня плохие новости. Меню не вызывается. Эта игра, как ловушка, не выпускает своих игроков.
– Выходит, что Вот был прав? – тихо сказал Олег.
– Получается, что так.
Олег посмотрел на царапины у себя на груди.
– Хреново, – сказал он.
Вормс мы увидели издалека. Его башни возвышались над деревьями – на первый взгляд слишком узкие, чтобы быть комфортными, слишком высокие, чтобы легко подниматься в комнаты, расположенные у вершин, они демонстрировали честолюбие волшебников, стремившихся перещеголять соперников. Ведь тот, кто построит самую высокую башню, получит себе большинство молний во время редких летних гроз. Сейчас волшебники из настоящих собирателей молний, те, что помнили еще Эрика Яростного, высадившегося на берег у фьордов и объявившего эту землю своей, остались в прошлом. Их башни смотрели пустыми окнами на город и служили пристанищем для воронов и гарпий. Еще в них изредка, в пору осенних ветров, заносило гигантских пауков на парусах из паутины. Накопители молний, те, что еще работали, собирали никому не нужное небесное электричество.
Ниже башен расположены подвесные мосты, которые должны служить путями сообщения во время сильных снегопадов или паводков. Но только сумасшедший будет идти по ним в лютую зиму, когда их раскачивает ветер и можно поскользнуться на заледенелых досках. Это рассказывала мне Гулльвейг, оставшаяся в моей хижине на вторую ночь, когда мои истории закончились. Ветер кидал в дверь льдинки, где-то вдали завывал морозный великан, горела свеча, и собирательница трав прижималась ко мне всем телом. Наутро она ушла.
Вровень с мостами поднимались покрытые черепицей дома зажиточных горожан. Железо и обожженная глина давно потускнели и растрескались.
