– Экономист.
– Бухгалтер?
– Ну… да… А ты кто?
– Не бандит, – отрезал Романов и снял с огня котелок. – Пои пацана, только осторожно.
Он смотрел, как мальчишка пьет, давясь. Потом – отвалился, что-то зашептал матери на ухо, обняв ее руками за шею. Женщина вдруг улыбнулась и сказала, глядя на Романова:
– Сеньчик говорит, что ты добрый.
– В целом да. – Романов хрустнул сухарем. – Не скажу, что я исхожу добротой, но на женщин с детьми точно не охочусь… Тебя как зовут?
– Есения, – представилась женщина.
Романов хмыкнул:
– Ого. Красиво.
– Да, вот такое имя, – слабо улыбнулась женщина. – А тебя?
– Спорим, что ты не знала никогда ни одного человека с таким сочетанием имени и фамилии? – Романов взял котелок, поболтал остатки бульона, выпил. – Три попытки.
– Арнольд, – усмехнулась Есения.
– Мимо.
– Иван. Честное слово, ни разу в жизни не видела человека по имени Иван.
– Не угадала.
– М… э… Лев!
– Хорошая попытка, но тоже не то. Николай. – Романов опять хрустнул сухарем. – Но не просто Николай, а – Романов. Сама ешь давай, а его уложи, он спит уже.
– И правда редкое сочетание. – Есения осторожно, нежно уложила мальчика на раскатанное одеяло – армейское, такое было и у самого Николая. Задержалась над сыном, поцеловала, накрыла было своим одеялом, но Романов молча перебросил одеяльный сверток. Она осторожно, все так же ласково укрыла мальчика и принялась есть – жадно, но аккуратно.
– Много не ешь, мне не жалко, но желудок сорвешь, – заметил Романов. – Я сейчас костер погашу и так сглупил со вторым этажом. И давай спать, я полдня ездил и предполагал вернуться в тепло, между прочим. Ляжем рядом, а то померзнем…
…Есения лежала рядом, глядя в потолок. Когда Романов предложил уложить мальчика между ними, то женщина посмотрела удивленно, шевельнула губами, но спросить ничего не спросила. С другой стороны лежало вполне бесполезное ружье.
Мальчишка, было проснувшийся, когда начали устраиваться взрослые, забрался под одеяла поглубже, попыхтел, повозился – да и уснул снова намертво. Романов привычно спал, поминутно просыпаясь и ощущая, что соседка не спит, она напряжена, как струна. М-да. Станется с нее – еще попытаться зарезать, с усмешкой подумал он. Не получится, но возня…
– Ты не спишь? – спросила женщина еле слышно.
– А ты почему не спишь? – ответил вопросом Романов.
– Их было трое, и ты всех убил.
– Я ненавижу убивать, даже плохих людей, – хмуро отозвался мужчина. – Сначала нравилось, но потом это стало получаться слишком легко. Но оставлять такую плесень в живых – уж точно никуда не годится…
– А кто ты все-таки? – Голос Есении был равнодушно-напряженным.
– Какая тебе разница?
– Я боюсь одна, – сказала Есения. – Я очень боюсь одна. Я до такой степени избоялась за этот год, что уже не знаю, как это – не бояться. Больше всего боюсь, что умру от какой-нибудь болезни или еще что-то случится, и Сеня останется один.
– Не останется, – ответил Романов, глядя в потолок.
Женщина вздохнула:
– Ты возьмешь нас с собой?
– Тебя – если хочешь. А его возьму в любом случае.
– А куда? – напряглась еще сильней и продолжала допытываться женщина.
– Послушай, если бы я был убийца, насильник или людоед, вас бы уже не было, – откликнулся Романов.
– Может быть, тебе выгодно, чтобы мы шли сами, куда тебе нужно, – рассудительно ответила женщина.
Романов хмыкнул – в этом была логика. Подтянул к себе трофейный «АКС-74», стараясь не лязгать, передал женщине:
– На. Он заряжен, еще патроны дам утром. Умеешь пользоваться?
