поразили мужчину.
— Нет, я в полном сознании и в няньках не нуждаюсь. Сколько?
Берк повернулся к врачу. Та пожала плечами и склонилась над приборами обеспечения жизнедеятельности. Он снова перевел взгляд на женщину, лежащую на кровати:
— Ладно. Не я должна сообщать тебе это, но, по-моему, ты достаточно окрепла. Пятьдесят семь лет.
Это было как обухом по голове! Пятьдесят семь раз обухом. Шок оказался сильнее, чем от пробуждения, чем от первого взгляда на мир. Чувствуя себя спущенной шиной, бледная и обессилевшая, Рипли упала на подушки. Словно искусственная гравитация вдруг трижды превысила земную, вдавив ее в постель. Наполненные воздухом подушки, на которых она только что удобно лежала, угрожающе вздымались, готовые задушить ее. Врач бросила тревожный взгляд на табло жизнеобеспечения, однако все показатели светились, как и прежде.
Пятьдесят семь лет. Больше полувека провела она в капсуле гиперсна. Оставленные на Земле друзья состарились и умерли, семьи больше нет, работа, которая она занималась, утратила всякий смысл. Правительства приходили к власти и подавали в отставку, события влияли на состояние рынка. Никто не пребывал в гиперсне более пятидесяти пяти лет, так как после этого срока организм терял способность существовать вне капсулы. Она расширила граница физиологических возможностей человека, но только для того, чтобы узнать, что оказалась за бортом своей собственной жизни.
— Пятьдесят семь!
— Ты дрейфовала через центр Вселенной, — рассказывал Берк. — Ваши энергетические ресурсы были на исходе. И вам очень повезло, что челнок заметили спасатели, когда они…
Вдруг она побледнела еще больше, ее глаза расширились.
— С тобой все в порядке?
Что-то давило на нее изнутри, и она закашлялась. Чувство беспокойства сменилось ощущением ужаса. Берк взял с ночного столика стакан воды и протянул ей, но она оттолкнула его. Стакан разбился, осколки разлетелись по полу. У Джонси вздыбилась шерсть, он с шипением заметался по кровати, затем спрыгнул вниз, его когти проскрежетали по пластиковой поверхности пола. Рипли схватилась за грудь, ее спина неестественно выгнулась. Она выглядела так, словно ее душили.
Дежурный врач бросилась к внутренней связи:
— Четыре-один-пять, ответьте! Четыре-один-пять, ответьте!
Пациентка пыталась вскочить с постели, врач вместе с Берком с трудом удерживали ее до прихода помощи — врача-мужчины и двух медспецов.
— Этого не могло быть! Не могло! Нет! Нееет!
Ее пытались удержать за руки и за ноги, но она вырвалась. Покрывало отлетело в сторону. Одной ногой она ударила медспеца, другой разбила стеклянный сосуд с лекарствами. Джонси попятился и выскочил из палаты.
— Держите ее! — кричал доктор. — Дайте мне воздухопровод, быстрей! И тридцать миллилитров СХ- 10!
Струя крови обагрила простыню, грудная клетка стала вздыматься, словно что-то невидимое росло в ней. Все в ужасе отшатнулись. Рипли ясно видела, как с нее соскользнула простыня, как доктор издавал какие-то невнятные звуки, ошарашенно глядя на ее грудь. А в ней продолжало что-то расти, натягивались и медленно разрывались мышечные ткани, и, наконец, на свет появилась клыкастая морда. Она поднялась на целый фут и затем издала крик. И этот крик парализовал все человеческое в комнате, он пронизывал все тело Рипли, впиваясь в кору головного мозга, он вибрировал, отдаваясь в каждой клетке ее тела, и она…
… с криком проснулась. Она лежала в неудобном положении на кровати, одна в темной больничной палате. На пластиковом пульте перемигивались разноцветные огоньки. Осторожно коснувшись груди, Рипли поняла, что это был кошмар: грудная клетка, мышцы, сухожилия и связки — все на месте, без повреждений. Она повела глазами, осматривая комнату. Никто не лежал в засаде на полу, не подкарауливал у дверей. В палате не было ничего, кроме аппаратов, поддерживающих ее жизненные функции, да удобной кровати, на которой она лежала, обливаясь потом, хотя на нее веяло приятной прохладой. Рипли прижала ладонь к груди, окончательно убеждая себя, что все в порядке. Затем рывком попыталась подняться. Подвешенный над кроватью видеомонитор тут же ожил: на экране появилась пожилая женщина. Ночная дежурная. Участие на ее лице было чисто профессиональным.
— Опять плохие сны? Хотите снотворное?
Слева от Рипли тихо зажужжало щупальце робота. Она отвернулась:
— Нет, я выспалась.
— Как знаете. Если передумаете, нажмите кнопку вызова.
Экран монитора погас.
Рипли приподнялась на подушках и дотянулась до одной из кнопок на столике. Дальняя стена раздвинулась, и она снова могла смотреть наружу. Она увидела часть станции Гэтвея, освещенную огнями, а где-то внизу, под покровом ночи, скрывался земной шар. Гряды облаков закрывали далекие огни. Города живых счастливых людей и не подозревали о жестокой реальности, которую таил в себе космос.
Что-то зашуршало рядом с ней, но она не испугалась. Это был Джонси. Несмотря на протестующее урчание, она нежно прижала его к себе.
— Все в порядке, мой милый. Все прошло, мы спасены. Прости, я напугала тебя. Но теперь все должно быть хорошо.
Да, она спасена, но теперь приходится заново учиться засыпать.
Сквозь стройный ряд тополей проникал солнечный свет. За деревьями виднелся луг, сочная зелень которого была расцвечена яркими колокольчиками, флоксами и маргаритками. К подножию дерева, высматривая насекомых, слетела малиновка. Здесь ее поджидал хищник: горящие глаза, сжатое в пружину тело. Когда птица повернулась к нему спиной, он прыгнул…
Джонси шлепнулся об изображение птицы, которая как ни в чем не бывало продолжала высматривать воображаемых насекомых. Сердито тряхнув головой, обманутый кот отскочил от стенки.
Рипли сидела на скамейке, наблюдая за кошачьей игрой.
— Глупый кот, не можешь отличить живое от изображения.
Впрочем, она была слишком строга к нему. За последние пятьдесят семь лет качество изображения значительно улучшилось. Все изменилось за последние пятьдесят семь лет, все, за исключением ее и Джонси.
Прозрачные створки дверей раздвинулись, пропуская Картера Берка. Рипли поймала себя на том, что смотрит на него как на мужчину, а не только как служащего компании. Может быть, это знак того, что она выздоравливает? Правда, дело осложнялось тем, что, когда «Ностромо» отправлялся в свое неудачное путешествие, до появления Берка на свет оставалось еще лет двадцать. Но это мало что меняло: физиологически они были сейчас примерно одного возраста.
— Прости, — он лучезарно улыбнулся, — я был занят все утро, вот только что удалось освободиться.
Рипли не любила пустых разговоров, а сейчас большее, чем когда-либо. Жизнь ей казалась слишком ценной, чтобы тратить ее на болтовню. Однако люди почему-то предпочитали ходить вокруг да около, вместо того, чтобы сказать напрямую.
— Они уже нашли местопребывание моей дочери?
Берк замялся:
— В общем-то я собирался ждать дознания…
— Я ждала больше пятидесяти лет. С меня хватит. Так что выкладывайте.
Он кивнул, положил кейс на колени и открыл его. Помешкав, протянул ей несколько листков из тонкого пластика.
— Она?.. — Рипли не решалась взять листки.
— Аманда Рипли-Мэккларен, — прочитал Берк с одного из них. Вторая фамилия по мужу, я полагаю. Возраст шестьдесят шесть лет на… момент смерти. Это случилось два года назад. Здесь вся история. Ничего особенного. Обыкновенная жизнь, как у большинства из нас. Я очень сожалею…
