И сейчас все – и Книжник, и Ведун, и Зигфрид, и даже этот фальшивый мальчишка – все они завороженно смотрели на эту сверкающую золотом звезду над мрачной крепостью. Можно было даже решить, что только ради этого потрясающего вида они и проделали весь этот путь, – чтобы озарили их с далекого берега золотые лучи древнего храма.
– Поезд дальше не идет!
Совершенно неуместный своей обыденностью голос Тридцать Третьего прервал молчаливое созерцание. Все разом вышли из оцепенения и теперь посматривали друг на друга с некоторой неловкостью – словно невольно проявили непозволительную слабость.
– Чего вы здесь стоите? – Три-Три недоуменно оглядел остальных. Кио не понять ощущений живых – ведь он всего лишь имитация жизни. – Надо убираться отсюда. Боюсь, нами уже заинтересовались.
– Кто нас заметил? – насторожился Зигфрид.
– Не знаю точно. Мне почудилось какое-то движение по правому борту – в завалах за колонной автобусов. Предлагаю сдать примерно на километр задним ходом, там я заметил развилку. Попробуем свернуть вдоль реки на север.
Семинарист растерянно поглядел на кио, перевел взгляд на Зигфрида, сказал почти умоляюще:
– Но мы же забрались так далеко! Неужели даже не осмотрим этот город? Второго шанса у нас может не быть!
– Не успеешь осмотреть город, как кто-то уже примется осматривать твой труп, – веско возразил Зигфрид. – Для местных мы враги по определению, и они видят в нас только одно – богатую добычу.
– Но…
– Нет никаких «но». Ты видел это? – Зигфрид ткнул указательным пальцем в сторону противоположного берега. – Это крепость. Тебе ли, кремлевскому, не знать, для чего строят крепости.
– Чтобы прятаться от врагов…
– Вот именно! У местных есть враги, и эти враги – мы.
– Но почему?!
– По определению. Потому что мы – с другой стороны от стен. Они не станут выяснять, кто ты и с какой целью пришел. Ты чужак, а стало быть – враг.
Книжник угрюмо промолчал. Возразить было нечего. Зигфрид прав: для кремлевских любой пришелец из-за красной стены – потенциальный враг, и никто его с хлебом-солью встречать не будет. Зигфрид сам испытал это на собственной шкуре, когда впервые пришел в Кремль за помощью[2].
– Вы забыли еще кое-кого, – тихо сказал Ведун.
– Кого еще? – хмуро проговорил Зигфрид.
– Тех, от кого они прячутся за своими стенами. Высокими стенами, крепкими стенами. Железными.
Когда до семинариста дошел смысл слов мрачного странника, спина покрылась холодной испариной. Никого вокруг – все попрятались! Уж не за стены ли крепости?! И главное – от кого?!
– А ну – все вниз! – заорал вдруг Зигфрид. Видать, и до него дошло. – Задраить люки, смотреть в оба! Три-Три – полный назад! Артиллерию – в боевую готовность!
Никого не пришлось особо уговаривать. Грохнули, захлопываясь, люки, загудели, разогреваемые ядерным реактором, паровые котлы. Торопливо проворачивая колеса, тяжелая махина начала сдавать назад. С тихим гулом задвигались стволы орудийных башен, словно вынюхивая, где мог притаиться неведомый враг. Задняя платформа с грохотом расталкивала нагромождения из гнилых автомобилей, опасно вздрагивая и угрожая сойти с рельсов.
Это постыдное бегство грозной, хорошо вооруженной боевой машины могло показаться ненужным и бессмысленным. Говорят, у страха глаза велики. Странно только, что приказ на отступление отдал самый опытный и храбрый из экипажа бронепоезда.
Об этом думал Книжник, наблюдая за окружающей обстановкой из командирской башенки паровоза. Ничего толком увидеть сквозь смотровые щели не удалось: все те же дома, бараки, голые стены и искореженный металл, поросший растениями-паразитами.
– Ну, что там видно? – крикнул снизу Три-Три, вполглаза наблюдая за приборами.
– Мог бы и не спрашивать – ты же все на радаре видишь! – проворчал Книжник. – Скажи лучше, чего такую панику навел? По твоей милости мы даже город не осмотрим! Когда еще доведется в Киеве побывать?
Он и сам понимал, что его претензии глупы и бессмысленны. Никто не будет рисковать жизнью из-за его исследовательских амбиций. Это в более-менее знакомых пределах Садового Кольца он мог устраивать свои вылазки в поисках древних архивов и ценных артефактов. Здесь же все было неизвестное, чужое и опасное.
– Движение справа! – в переговорное устройство крикнул Тридцать Третий. Он следил за бледным выпуклым «глазом» радара, на котором вспыхивали непонятные Книжнику символы.
Семинарист припал к смотровой щели, прикрытой мутноватым триплексом. Ему даже показалось, что он заметил мелькнувшую среди ржавых машин
