казаться, что она на реальном поле боя.
И не только ей.
— А-а-а! — орали Петя с Олегом, стреляя направо и налево. — Сдохните, уроды!
— Смерть врагу! — отчаянно вопила Вероника. — Мочи синих!
А Вадик молча, но сосредоточенно палил во все, что двигалось.
Соне стало страшно. Даша, которая «погибла» в первые же минуты, не стала возвращаться в игру, стояла и затравленно смотрела на все это.
Ничего не говорила и Валькирия. Смотрела и запоминала.
Не проронила она ни слова и на обратном пути, хотя почти весь класс громко и с упоением вспоминал, кто кого «замочил».
А на следующий день Элька попросила отсадить от нее Вадика.
— Я не могу сидеть за одной партой с врагом! — заявила она.
Вадик побледнел и быстро пересел на свободное место на последней парте.
— Ты чего? — натужно рассмеялась Эльвира. — Это шутка!
Но Вадик так и не вернулся. Валькирия никак не прокомментировала этот случай, но, распуская всех по домам, предупредила:
— Завтра в музей пойдем.
— Знать бы еще, что это значит, — пробубнил себе под нос Толик.
— Опять она со своими загадками! — всплеснула руками Эльвира.
— Что-то будет, — сказала Соня Матвею.
И она угадала.
На следующий день было холодно и ветрено. Четвероклассники жались друг к другу на крыльце школы и ныли, что тащиться через весь город в музей неохота, что все классы как классы, сидят по кабинетам или готовятся к «Зарнице». И у них будет дополнительный шанс победить!
— Зато вам будет что вспомнить, — сказала Валерия Кирилловна.
— Ох! — судорожно вздохнула Соня.
Петя с Олегом поежились.
— Я не поеду! — тут же заявила Элька.
— Валерия Кирилловна, наколдуйте, чтобы выключился дождь! Вы же можете! — попросила Даша.
— Не могу, — призналась учительница. — Но через три минуты я наколдую автобус. И в нем дождь не идет.
Ехали долго. Странно, но в этом музее четвероклассники не были ни разу. Даже не слышали о нем. Четвертый «В» стоял в центре огромного зала, по периметру которого во много рядов висели фотографии.
— Это те, кто погиб во время войны, — монотонно рассказывала экскурсовод. — Не все фотографии были найдены… Отдали родственники, искали по архивам…
Дети, попавшие в тепло с улицы, медленно отогревались. Экскурсовод продолжала бубнить, школьников потянуло в сон.
— Эта война была одна из самых длинных… Не осталось ни одной семьи, которую бы не затронуло… Вошла в историю как самая кровопролитная… В учебниках она так и названа — Война черных и белых.
— Каких? — удивилась Соня.
Одноклассники вокруг стояли со стеклянными глазами и давно уже не вникали в слова экскурсовода.
Соня помотала головой, чтоб проснуться, и ей показалось, что парень на фотографии во втором ряду тоже помотал головой.
— Город разделился на два лагеря… Черные, как называли себя брюнеты, расположились в правой части города, а белые, то есть блондины, остались слева. Недалеко от места, где мы с вами находимся, находилось подполье рыжих. Они были вне закона, на них шла серьезная охота…
— Что? — еще раз спросила Соня. — Я ничего не понимаю, что это за война?
Парень с фотографии помахал ей рукой, потянулся и, с трудом подтянувшись на рамке, пролез из фотографии в зал.
«Я так и знала!» — подумала Соня и поискала глазами Валькирию.
Ее в зале, естественно, не оказалось. Как и экскурсовода.
Зато портреты на стенах один за другим исчезали, и зал стал заполняться людьми. Высокие и низкие, толстые и поджарые, блондины и брюнеты — и все как один мрачнее тучи.
Когда растворилась в воздухе последняя фотография, пропали и сами стены. Четвертый «В» оказался посреди небольшой городской площади — только какого-то совсем другого города. Обшарпанные стены, выбитые стекла, обломки и осколки вокруг.
