Сыщики преисподней (сборник)

Через минуту на дисплее засветился ответ: «Уверен, что он ничего не подозревает?» Тряхнув головой, обладатель джинсов напечатал сообщение: «Да. Иначе бы это сразу стало заметно». «НЕ СПУСКАЙ С НЕГО ГЛАЗ, – резанули глаза крупные заглавные буквы. – Связывайся со мной, если заметишь любое малейшее отклонение в поведении объекта. Нам требуется еще максимум ТРИ ДНЯ. После этого он уже ничего не сделает».

Захлопнув мобильник, человек подошел к овальному зеркалу, отобразившему молодое лицо с голубыми глазами, опухшими и покрасневшими от бессонницы веками. Жаль, что у него нет сменщика, – тяжело постоянно сидеть в засаде, прилипнув к биноклю. Ладно, если все получится, то его, согласно обещанию, заберут обратно в Рай – там-то он и выспится как следует. Пока же – требуется идти на пляж и, сидя в шезлонге, наблюдать за клиентом издалека, не привлекая ненужного внимания…

Глава 11 «Мертвецкая правда» (пятница, 10 часов 20 минут)

Зажмурившись от удовольствия, Шеф закурил любимую гаванскую сигару – огонь он по привычке извлек из большого пальца. Через нос полились сизые струйки – чувствительные ноздри обоняли терпкий, но в то же время ароматный запах табака. Чуть помусолив сигару, он выпустил внушительную струю дыма в лицо сидевшему на краешке стула пожилому человеку с черными крашеными волосами. Тот поморщился, на его глазах непроизвольно выступили слезы. Разогнать дым рукой он не посмел.

– И это все? – злобно прошипел Шеф, стискивая клыками сигару. – Ты добивался у меня приема полгода для того, чтобы вякнуть ВОТ ЭТО?

Человек сообразил, что пришел со своим обращением в неудачное время. Однако другой альтернативы не было, поэтому гость бросился в контратаку.

– Но я же многого не прошу, – тонко и сбивчиво заскулил он. – Всего лишь один крохотный бюстик во дворе общежития… Поймите правильно, я так привык за пятнадцать лет. А здесь – ну ни одного моего изображения кругом: ни единого памятника, ни портрета, и на монетах моего профиля тоже нет, пионеры клятву не приносят, ботинки никто не целует. Верите ли, у меня мания преследования даже открылась. По десять раз в день бегаю в зеркало смотреться – может, я вообще не существую? Так со вчерашнего дня и в зеркале отражаться перестал. Меня что – уже вампиром сделали?

Плавно приподнявшись над столом, Шеф больно царапнул собеседника когтем по мясистому носу. От удивления тот захлебнулся на полуслове.

– Сапармурат, я лично против тебя ничего не имею, – двинул губой Шеф, посасывая сигару. – Мне нравятся люди, влюбленные в себя до мастурбации. Но видишь ли, ты попал в Ад, старик. Это ты у себя в Ашхабаде был король песочницы, а здесь ты никто и звать тебя никак – таковы условия наказания. Скажу по секрету: ты с книгой «Рухнама» перегнул палку, заявив, что тебе лично Голос ее в ухо нашептал. Напрасно… Голос, он знаешь, какой обидчивый? – Шеф вздохнул. – Ужас. И книга твоя ему не понравилась – вот он и оскорбился, что ты на него авторство за такую халтуру взвалил. Могу тебя порадовать – ты дешево отделался, ибо с Голосом вообще шутки плохи.

Сапармурат сдвинулся с краешка к спинке стула.

– Определенно, – продолжил Шеф. – Ким Ир Сена знаешь? По глазам вижу, что знаешь. Так вот, ему в Городе велели собственную статую строить в одиночку – пятьсот метров в высоту и двести метров в ширину. Нормально? Уже двенадцать лет строит без передыху, бетон месит, за стройматериалами бегает, леса воздвигает… Теперь просто видеть себя не может – как взглянет в зеркало, так его сразу тошнит. А ты тут жалуешься, скулишь, время мое отнимаешь – ах, колбасит тебя без своего лика, бедняжку. Дорогой мой, да ты еще толком не знаешь, что такое настоящее наказание. Вот отправлю тебя на телевидение вести круглосуточно «Фабрику звезд» – что тогда запоешь?

Сапармурат вспотел и задрожал всем телом.

– Ладно-ладно, – успокоил его Шеф. – Я же не фашист. Просто вы мне надоели тут. Ходите, нудите – каждый день секретарша докладывает: то имам Хомейни бородой трясет, то генералиссимус Франко требует приема, то Калигула в углу на диванчике жмется. Скромнички. На Земле-то небось каждый из вас считал, что он сам себе Голос и Шеф ему не брат, верно?

Сапармурат смущенно потупился.

– Дайте хоть одну секундочку на себя поглядеть, – жалобно сказал он. – У вас же наверняка есть специальное зеркало? Только прическу поправлю.

– Совсем чокнулся? – щелкнул клыками Шеф, и из его ноздрей вырвалось пламя. – Есть вещи, которые и я не вправе изменять. Что это тогда за Ад будет? Такие, как ты, всегда на виду у прессы. Все должны видеть, что наказание очень сильно их мучает, иначе простой публике будет обидно. Катись в свою общагу – чтоб я больше тебя не видел. Испепелю на фиг.

После того как дверь за согнутой спиной Сапармурата захлопнулась, Шеф, заполняя пространство кабинета сигарным дымом, отдал время традиционному чтению утренней городской прессы, внушительные пачки которой покрывали его стол. Взяв в руку сандаловый карандаш, он по привычке отмечал наиболее интересные моменты в статьях. Первой на глаза попалась рубрика «Криминал», напечатанная крупными белыми буквами на черной подложке.

«Скандал: на симфоническом концерте подрались два мэтра», – прочитал он броский заголовок в газете «Смерть» и глянул на крупное фото, где сцепились лысый мужик в очках и молодой человек в парике и буклях. – «Маэстро Ростислав Костропович после краткого, но яростного спора о качестве