На следующий день, когда мы с Росинкой возвращались в нору после силфли, в самом конце тоннеля, на моем привычном месте, мы обнаружили Тычинку. Мы с Росинкой подумали, что ей вполне можно доверить наш секрет, но решили подождать, пока она сама не откроет тайную реку. Вскоре нам стало ясно, что она столкнулась с чем-то странным и необычным, но беседу мы отложили до следующего дня. Во время очередного силфли мы поведали Тычинке о том, что узнали. Она тоже почувствовала силу таинственной реки, но впечатление оказалось более размытым, и нам пришлось долго объяснять, что это — Река Знаний.
С того дня мы старались хотя бы раз в сутки окунаться в поток. Как правило, мои товарки не получали таких четких сведений, как я, но впоследствии, обсуждая с ними полученные сведения, я обнаружила, что они, сидя в реке, тоже улавливали немалую толику происходящего где-то извне.
Некоторое время спустя мы трое почувствовали, что хорошо знакомы с Мушкой и Пушинкой. Не знали только двух вещей: первое — имеют ли эти крольчихи какое-то отношение к отсылке информации, и второе — несется ли поток знаний дальше, за пределы Эфрафы, в другие кроличьи колонии. Неизвестно было и то, доступны ли эти знания еще каким-нибудь кроликам. Понимаете, мы не могли никак связаться с теми, с кем познакомились заочно, не могли сообщить о себе. Мы только получали сведения по таинственной Реке Знаний и впоследствии обсуждали то, что нам стало известно. Мы знали, что Мушка и Пушинка основали новую колонию и назвали ее «Грядущее» — так они сами захотели. И кролики в этой колонии, казалось, были довольны, что ими всеми правит крольчиха. Тем, кому не понравилось господство крольчих, ушли, и никто не стал их удерживать насильно. Там появилась и своя Аусла, сплошь из крольчих, которая нравилась поголовно всем обитателям колонии — ведь они были самыми умными из всех и никогда не доводили своих подданных до возмущения и бунта.
Пушинка дважды приносила крольчат, и, как мы узнали, ее детеныши выросли крепкими и сильными.
Долгое время мы не получали никаких новостей. Думаю, потому, что новая колония, окончательно обосновавшись на новом месте, стала процветать, и больше нечего было сообщить, так что река знаний самым естественным образом потихоньку иссякла. Нельзя сказать, чтобы я была сильно этим опечалена. Меня пугали обстоятельства. Я всегда боялась, что генерал Зверобой так или иначе узнает о существовании реки. И все же я упорно приходила к реке каждую ночь. Поток знаний вдохновлял и удивлял меня: я не могла удержаться, чтобы вновь и вновь не окунуться в таинственную реку.
И вот однажды ночью я пришла в смятение: меня охватила сильная тревога, перевернувшая всю мою душу. Однако повода для таких волнений я никак не могла найти. Подруги мои пребывали в такой же растерянности, что и я.
Наконец все встало на свои места. Мы получили еще одну важную информацию. Это было известие о Белой Слепоте. Никто из нас еще никогда не видел кролика, умирающего от Белой Слепоты, но каждый знает об этой ужасной смертоносной болезни. Известно, как она протекает: зараженный кролик бредет, спотыкаясь и ничего не видя перед собой, пока не упадет в воду и не утонет. Эта зараза передается от одного к другому, так что от нее могут погибнуть целые колонии. Белая Слепота — долгая и мучительная болезнь, и до наступления смерти на долю больных кроликов выпадает немало страданий.
Вот так мы — все трое — узнали о Белой Слепоте. Мы для этого ничего не делали: вести о бедствии пришли к нам сами. Мы просто узнали о катастрофе, как знаем о существовании камня или дерева. Мы выяснили, что Белая Слепота не передается через невидимые воды таинственной реки — поток знаний не переносил заразу, — но само понимание того, что на свете существует такой чудовищный недуг, такая безобразная хворь, вогнало нас в страх и трепет.
Через двое суток мы получили еще больше информации об этой напасти. Мушка, гуляя в окрестностях колонии «Грядущее», натолкнулась на кролика-бродягу,
Это было все, что принесла нам Река Знаний в ту ночь.
Несколько дней мы не узнавали новостей, за исключением все нарастающей тревоги Мушки по поводу Белой Слепоты. Крольчиха прекрасно понимала: стоит заразе появиться среди ее кроликов, колонии придет конец.
— Росинка первая узнала, — продолжала Виллина, — что Мушка готова пойти на все, что угодно, лишь бы не допустить Белую Болезнь в колонию «Грядущее». Больше всего на свете она боялась, что какой-нибудь бродячий кролик-одиночка, зараженный Белой Слепотой, может заглянуть к ним в колонию. Как вы, наверное, знаете, эта болезнь имеет свои особенности: она не мешает инфицированным кроликам спариваться, что и происходит довольно часто.
Мушка рассказала Аусле о своих страхах, и они договорились сделать все возможное, чтобы не пускать больных кроликов в колонию. И уже на следующий день вход в «Грядущее» закрылся для всех посторонних, независимо от того, больны они или нет, что до того определяли не только по внешнему виду, но и на нюх. Ночью, однако, бороться с чужаками было сложнее. Они могли проникнуть в колонию незамеченными. Взрослые кролики решили организовать дружину, и вскоре появился ночной патруль. Дежурили четверками, сменяя друг друга — лишь бы не допустить чужаков.
Много дней мы не получали никаких известий. А потом до нас дошли сведения, что один зараженный кролик тайно, под покровом ночи, проник в новую колонию и спарился с одной из крольчих, которая теперь ждет появления потомства. Один из охранников, стоявших на посту в ту ночь, сообщил, что он пытался противостоять незнакомцу, но тот одолел его и проник в колонию. Вполне понятно, что дружинник сразу ничего не сказал, надеясь, что происшествие не будет иметь последствий. Беременная крольчиха по имени Милли, у которой не было в то время постоянного спутника, впустила к себе
