– Ох, вот оно что, – несколько отстраненно сказал ректор. – И чем, если это, конечно, не секрет, она так задела тебя?
– Все бы ничего, – немного замялся Мэйр. – Я привык к тому, что люди намного отстают в развитии от остального мира. Многие наши разработки, нововведения и плоды прогресса так и не доходят до человеческих земель. И я понимаю, что она была незнакома с технологий, благодаря которой мы сейчас ведем записи, не прибегая к использованию бумаги и чернил. Но само ее поведение, когда я сделал ей замечание… Оно было… Даже не знаю, как объяснить, но она посмотрела на меня так… – не сумел подобрать нужных слов профессор. – Это словно был вызов, понимаешь? Ее глаза… Я ощутил опасность, исходящую от человеческого взгляда! Внутри все просто перевернулось…
– Я думаю, ты просто устал с дороги, – изобразив участие на своем лице, сказал Тарий, а мысленно просто растерялся. Его амулет скрывал демоническую сущность Мары, но некоторые проявления ее натуры даже он не в состоянии скрыть… И вот это-то было по-настоящему плохо! И сейчас Тарий думал о том, правильно ли он поступил, приведя наследницу демонов под личиной простого человека в место, снизу доверху заполненное магами? Не обернется ли его желание защитить наследницу боком? Сможет ли сама Мара жить в атмосфере, где ей придется день изо дня сталкиваться с агрессивно настроенными сокурсниками и преподавателями? Если бы он только знал, как поступить правильно! Но одно было совершенно точно: отправить ее сейчас на родину, пока она не вошла в полную силу, было сродни подписанию ее смертного приговора. Ведь те, кто убил ее отца и мать, так и не были пойманы. Заговор (а Тарий не сомневался, что это был именно заговор) все еще не был раскрыт. Впервые за много лет он просто не знал, что делать, как обходиться с юным, несформировавшимся демоном, как следует поступить, как помочь. – Тебе необходимо отдохнуть, а я… – Тарий не успел договорить, как входная дверь в его кабинет вновь распахнулась и с силой ударилась о стену. И вот еще один, только златоволосый, смерч ворвался в его кабинет.
– Я этого не потерплю! – тут же перейдя на ультразвук, воскликнула Ил’лариэль.
«Только не она», – обреченно подумал Тарий, подавив глубокий вздох, полный отчаяния.
Нельзя сказать, что ректор МАМ не умел обращаться с женщинами. Он искренне ценил красоту, мог наслаждаться обществом противоположного пола. Да и, чего скрывать, за свою долгую жизнь успел и влюбиться не единожды, и разочароваться. Но будучи мужчиной рационального склада ума, порой он совершенно не понимал, что конкретно от него хотят эти странные существа, будто специально привезенные с другой планеты, чтобы стать единственной неразрешенной загадкой в его жизни.
Тарий, вошедший в силу в весьма юном возрасте, сумел сохранить какую-то толику юношеской непосредственности и по сей день. И проявлялась эта черта именно в моменты близкого общения с женщинами. Порой он мог застесняться перед чересчур очаровательной дамой совсем как желторотый юнец. Когда какая-нибудь представительница слабого пола имела неосторожность устроить сцену в его присутствии, ему было гораздо удобнее просто развернуться и уйти лишь потому, что он совершенно не знал, чего она ревет и что с ней делать. Но, как это ни парадоксально, именно благодаря такому поведению Тарий получил репутацию дамского угодника и рокового соблазнителя, которого так и не удалось связать брачными узами ни с одной из охотниц за знатным и богатым супругом. Было в его внешности то, что сводило с ума юных (и не очень) девиц. Для большинства из них он выглядел этаким плохишом. Небрежность в одежде, естественный беспорядок на голове и точеные черты лица, на котором буквально горели хищно прищуренные глаза, делали его образ невероятно привлекательным, а холодность в отношениях, она же банальная стеснительность, и нежелание разбираться в бабьих истериках довершали картину.
Вот и сейчас, увидев на пороге своего кабинета едва сдерживающую злые слезы эльфийку, Тарий невыносимо захотел покинуть помещение.
«Только ее мне сегодня и не хватало!» – мысленно взвыл ректор, надевая на лицо привычную в таких случаях маску отчужденности.
– В чем дело, профессор? – холодно спросил он, поднимаясь с подоконника и заводя руки за спину. – Что могло такого произойти, чтобы столь уважаемая эсса, как вы, позволили себе подобное поведение?
Неожиданно эльфийка поджала губы, взгляд ее налился неподдельной яростью. И тут Тарий отчаянно поздно осознал, что опять брякнул что-то не то…
– Вам ли не знать, эсс ректор, того, что со мной могло произойти по вашей же милости? – буквально прошипела она, медленно подходя к Тарию. – Вам ли не знать, кто мог послужить причиной моего поведения, если именно благодаря вашим вчерашним усилиям на кафедру профессора Кирла были приняты двое человечишек? – В голосе ее чувствовалась сталь, с каждым шагом она приближалась к Тарию, походя на дикую кошку, что наконец нашла свою добычу и теперь готовилась к последнему, решающему прыжку. – И вам ли не знать, что от людей ничего хорошего ждать
– Ил’лариэль, вы забываетесь, – холодно произнес Тарий, не зная, куда деться от ее взгляда, полного слез, обиды и гнева. – Я не обязан держать перед вами ответ за свои действия, потому прошу впредь не касаться вопроса о правильности моих решений. Если вас оскорбили, то скажите мне, кто это сделал, я решу данный вопрос. И постарайтесь более не повышать голос в моем кабинете, я этого не люблю.
«Особенно когда это делают так визгливо», – про себя добавил Тарий, но разумно промолчал.
После этих слов изящные пальчики на руках Ил’лариэль сжались в кулачки, губы превратились в одну тонкую линию, а в глазах появился столь несвойственный для хрупкой эльфийки ледяной огонек.
– Прошу извинить мою несдержанность, ректор Осбен, – холодно произнесла она. – Но принятая вами студентка, человек, позволила себе оскорбить меня сегодня. Я требую соизмеримого наказания и разбирательства по данному делу.
