бойся, скучно не будет: там, как я слышал, закатывают отличные оргии, но больше всего тебе должны понравиться занятия, если ты, конечно, не боишься работать и работать, пока мозги из ноздрей не полезут. Ну а потом ты станешь богатым, если выживешь, а если даже и нет — успеешь получить массу удовольствия. Хоккей?
Долмеди вспомнил Ивонну, но затем подумал: «Черт возьми, даже если не подвернется ничего лучшего, через несколько лет я сам буду нанимать персонал — какой захочу и на каких захочу условиях!»
— Хоккей! — воскликнул он и одним глотком прикончил содержимое кубка.
Капитан Бахадур Торранс воспринял тревожное известие как и подобает мастеру ложи Объединенного Братства астронавтов. Он выслушал новость, задав лишь несколько уточняющих вопросов, а затем спокойно сказал:
— Хорошо, фримен[43] Ямамура. Пожалуйста, продолжайте наблюдения.
Когда дежурный инженер покинул каюту — сообщение было из числа тех, что не рекомендуется передавать по интеркому,— Торранс сделал добрый глоток виски и уставился оцепеневшим взглядом на экран.
Он совершил немало далеких путешествий, многое повидал, сделал блестящую карьеру, но все же был достаточно молод и потому почувствовал холод в сердце, услышав свой смертный приговор.
Экран светился множеством холодных звезд, но только астроном мог бы распознать их. Взгляд Торранса скользнул по Млечному Пути и отыскал Полярную звезду. Валгалла находилась в нескольких градусах правее ее. Солнце он, конечно, не мог разглядеть — без мощных оптических приборов, которых на «Гебе» не имелось, разглядеть звезду класса G было невозможно. И все же Торранс почувствовал себя немного спокойнее, сознавая, что где-то в этом почти не исследованном рукаве Галактики находится ближайшая база Лиги. Там, в зеленой долине планеты Фрейя, люди живут в уютном поселке, а рядом, на космодроме, стоят готовые к вылету по боевой тревоге космолеты. Увы, они не придут на помощь «Гебе»...
Корабль вибрировал, двигаясь в четырехмерном пространстве с гиперсветовой скоростью, но она не могла спасти их от погони.
Что ж, в любых обстоятельствах забота об экипаже лежит прежде всего на плечах капитана.
Торранс вздохнул, подошел к зеркалу и придирчиво взглянул на себя. Он знал, что моральное состояние экипажа во многом зависит от внешнего вида капитана. Не случайно он предпочитал повседневному серому мундиру парадную форму: синий китель и брюки с золотым кантом. Как принято у граждан планеты Рамануджан, он носил вместо кепи тюрбан, заколотый пряжкой с эмблемой Торгово-технической Лиги: корабль и солнце с протуберанцами.
Покинув капитанский мостик, он направился по коридору к каюте хозяина. Оттуда как раз вышел стюард, державший поднос. Торранс сделал знак, чтобы тот оставил дверь открытой, вошел и, щелкнув каблуками, поклонился.
— Прошу прощения, сэр,— сказал он,— Могу я поговорить с вами наедине?
Николас ван Рейн сидел в массивном кресле с двухлитровой кружкой в руках. Не обращая внимания на капитана, он сделал четыре шумных глотка, крякнул от удовольствия и вытер пену с усов и бороды-эспаньолки. На нем был лишь неизменный саронг, подчеркивающий массивность его тела. По своему обыкновению, торговец поддерживал в своей каюте тропическую жару, так что в другой одежде он не нуждался. Рядом на широком диване лежала, свернувшись, словно кошка, Джерри Кофойд, очаровательная большеглазая блондинка.
Торранс невольно облизнулся, глядя на нее: он был женат, но давно не залетал домой. Каюта хозяина была обставлена с чисто восточной роскошью: на стенах бразильские гобелены, резной стол черного дерева, заваленный бумагами, а из встроенного в хрустальную люстру звукокристалла лилась соната Моцарта.
— Ах! — Ван Рейн со стуком опустил кружку на стол и поскреб толстыми пальцами косматую грудь.— Клянусь чумой и сифилисом, первая кружка пива в начале дня особенно хороша. Она так же нежна и приятна, как... хмм... черт побери, о чем я хотел сказать? — Он ударил себя по лбу волосатым кулаком,— С каждой неделей я все больше тупею. Ах, Торранс, когда вы станете таким же бедным, одиноким и толстым стариком, вы еще пожалеете, что были так суровы ко мне. Но будет поздно, слишком поздно... Ну, что за дурацкие, мелочные происшествия заставили вас оторвать меня от важных дел?
Тон ван Рейна был добродушным. После того как космическая яхта сумела ускользнуть от преследования трех крейсеров галактических пиратов- аддеркопов, он находился в неизменно хорошем расположении духа. Действительно, было чудом, что обычная яхта, пусть и оборудованная мощным конвертером, смогла уйти от погони. С той поры ван Рейн каждый день ставил четыре зажженные свечи перед статуэткой святого Дисмаса. Правда, он по- прежнему швырял посуду в стюарда, если тот чуть запаздывал с очередной порцией выпивки, и ежедневно разносил в пух и прах кого-нибудь из членов экипажа, но это было нормой для знаменитого торгового князя. Джерри Кофойд удивленно изогнула брови.
