— Вот как? — удивился Фолкейн.
Стефа кивнула:
— Здесь братства — просто объединения семей. Ремесленные гильдии состоят из представителей разных братств.
— Сколько раз я говорил тебе это, благороднейший,— произнес Торн наставительно.— Как только вы окажетесь под защитой эршока...
— О которой мы не просили,— перебил его Урсала.
— Не просили, но если бы не я, здесь бы сейчас хозяйничал вице-король Джадхади.
— Думаю, вы — наименьшее из двух зол,— вздохнул король.— Иршари слишком долго были к нам милостивы, и, похоже, мы утратили умение воевать. Но будем честны: вы ведь возьмете нас под защиту не бесплатно, нам придется расплачиваться землями, сокровищами, властью.
— Конечно,— кивнул Торн.
Наступила неловкая тишина. Чтобы разрядить напряжение, Фолкейн спросил, кто или что такое иршари.
— Ну как же,— ответил Урсала,— создатели и правители Вселенной. Разве вы в своем другом мире столь же суеверны, как и жители Запада?
— Что-что? — заинтересовался Дэвид.
Он даже вздрогнул от неожиданности и начал засыпать Ур-салу вопросами.
Ответы икрананкца превзошли все ожидания. У Рангакоры оказалась нормальная политеистическая религия; боги, естественно, требовали жертвоприношений и лести, но в целом были доброжелательны. Наличествовал единственный бог зла, убийца Цуриата Светлого, а сам Цуриат ежегодно воскресал, чтобы при помощи других богов удерживать зло в положенных рамках.
Но тогда, значит, икрананкцы вовсе не прирожденные параноики!
Что же в этом случае породило представление западной культуры о враждебности космоса?
Ум Фолкейна заработал на полных оборотах. Он наконец осознал то, что должно было бы броситься ему в глаза давным-давно: на большей части дневной стороны Икрананки не было смены времен года. Жизнь здесь лишена ритма — только бесконечная борьба за выживание и медленная деградация окружающей среды. Любое изменение в природе означает несчастье: песчаная буря, эпидемия, падеж скота, высохший источник. Неудивительно, что туземцы относятся подозрительно ко всему новому, а заодно и друг к другу. Понятно, почему они доверяют только прошедшим инициацию членам собственного братства. В результате возникающие цивилизации нестабильны, а набеги дикарей часты. Вот бедолаги!
Рангакора же, на границе Сумеречных краев, знала дожди, снегопады, ритм, установленный сменой дня и сумерек. Жителям были известны не отдельные самые яркие звезды, а расположение созвездий: чтобы изучить их, они отправлялись во Тьму. «Другими словами,— подумал Фолкейн,— если местные жители и сукины дети, то они сукины дети в земном понимании».
Ну а раз так...
Нет. Рангакора мала и изолирована. Она просто не располагает необходимыми возможностями. А учитывая бесконечные войны и набеги дикарей, ван Рейн не согласится иметь дело ни с кем, кроме мощной империи. Переметнуться на их сторону и помочь восставшим было бы, возможно, и благородным делом, но Торгово-техническая Лига не занималась сражениями с ветряными мельницами. Отвоеванная Рангакора будет захвачена снова, как только космолет покинет планету, и уж тогда новых посещений Икрананки не будет.
Однако если бы удалось посодействовать установлению мира и порядка на этой планете, космические торговцы очень бы выиграли. Нет ли какой- нибудь возможности компромисса?
Фолкейн озабоченно взглянул на небо. Когда же, черт возьми, появится «Через пень колоду»? Ведь ясно же, что Чи и Адзель в первую очередь должны искать его здесь. Если только с ними самими не случилось ничего ужасного...
Тут до Дэвида дошло, что к нему обращается Урсала, и размышления пришлось отложить.
— Прошу прощения, благороднейший?
— Мы не употребляем титулов,— сказал ему король.— Так приветствовать нужно только врага. Я попросил тебя рассказать нам о твоем доме. Это, должно быть, удивительное место, и, иршари мне свидетели, такое развлечение нам сейчас очень кстати.
— Ну... э-э...
— Мне тоже интересно,— вмешался Торн,— В конце концов, если нам, эршока, предстоит покинуть Икрананку, тогда все меняется. Мы могли бы и уйти из Рангакоры,— Эта перспектива его явно не очень радовала.
Фолкейн сглотнул. Когда люди с Икрананки будут возвращены на Землю, он, Фолкейн, станет в глазах общественного мнения героем, но это положит конец их с ван Рейном плану разведки для будущей торговли. Работы он, конечно, не лишится: милая спокойная должность третьего помощника капитана на каком-нибудь молоковозе ему обеспечена, с перспективой получения капитанского чина где-нибудь к пятидесяти и увольнения на пенсию десятью годами позднее.
— Ну, например, солнце на Земле гораздо ярче, чем здесь,— сказал Фолкейн.— Ты же видела, Стефа, как освещен наш корабль.
— Черт возьми, я там чуть не ослепла,— пожаловалась девушка.
— К этому можно привыкнуть. Конечно, сначала придется соблюдать осторожность, выходя из помещения, иначе можно обгореть на солнце.
